Вилка Еретика
Шрифт:
– Страут и виски.
Я устроился за стойкой, в бессилии еле влезший на высокий стул. Вокруг больше мужчин, нежели женщин. Четверть из них знаю лично. Это мои коллеги на производстве. Каждое утро на построении и лекции по технике безопасности мы киваем друг другу, потом мерно разбредаемся по своим рабочим местам под играющий по всей территории завода гимн Города. Он практически не отличается от гимна Пурпурной армии, разве что добавлены несколько куплетов про Троебожие, но к этому моменту, благо, я уже за своим станком приношу реальную пользу обществу. В отличие от тех, кто только и умеет, что стишки под музыку сочинять.
Мне поставили чёрную бутылку и стакан. Бармен сегодня нарасхват. Конец смены для обычных рабочих означал для него начало полной загрузки. Тонна посетителей, и ещё попутно надо следить за Анухе, чтоб какой-нибудь особо игривый заводчанин не утащил её с собой в туалет. Помню, как несколько бригадиров, особо распоясавшиеся после повышения и последующей пьянки, сначала изнасиловали одну из гусениц, а потом сожрали половину бедняжки. Их тут же выставили за пределы Города, где тоже есть воздух, но шанс выжить от этого совершенно не повышается. Дурачьё, нет чтоб просто выпустить пар да оставить Анухе в покое. Отлежалась бы и вернулась на смену, так нет, пустили в ход свои зубы…
Я сделал глоток виски и запил страутом. Горячая смесь быстро провалилась в желудок. Тепло, столь желанное в этот момент, распределилось равномерно по телу. Схожее с приёмом Экса, хоть и слегка иного воздействия. Чувствую, как щёки загорелись, улыбка сама по себе растянула лицо. Я вспомнил Диту. Внезапная волна тоски навалилась грузом на позвоночник, меня пригнуло к стойке, а там недопитый стакан. Тут же я одним глотком прикончил остатки виски и пригубил страута из бутылки. Подозвал бармена.
– Что вам? Повторить?
– Нет, спасибо, – я ощутил собственный шлейф перегара изо рта, – у вас случайно не будет Анухе для уединения?
– Нет, извините.
Тон его был резким, но правила общения с клиентами не позволяют общаться иначе. Каким бы ни был посетитель, он остаётся главным приоритетом. Я не хотел этим воспользоваться, точно нет. Просто решил, что могу сегодня попросить у других людей немного сожаления. Не думаю, якобы это так сложно – войти в моё положение. Уверен, у большинства есть своя любимая гусеница – в борделе, в баре или же прямо дома. И не поверю, что кто-то не считает их членами своей семьи. Я же часть семьи сегодня потерял…
В кислой обиде допил страут и тут же выскочил на улицу, специально избегая взглядом любую Анухе, что могла попасться по пути. Слишком уж все они напоминают Диту. Не хватало ещё утонуть в ребячьих чувствах и забыть, что я вообще-то бывший военный, с наградами окончивший службу и заступивший в ряды работников производства. Если бы не мы, то Пурпурная армия в руках носила бы обычные камни, а не новейшие автоматы серии FP142. Так-то! Лично я собрал таких и несколько предыдущих моделей своими руками. Никто не посмеет попрекнуть, что я сделал для этого общества слишком мало. Ха, какое Троебожие? Вот же я, тот, кто творит…
Машина Стражей прокатила мимо, на беззвучных магнитных подушках подкравшись, словно воры. Заметил их исключительно по красным и синим всполохам на стенах двора, в котором очутился. Вроде бы знакомый, но стоит найти правильную дорогу. Высветил себе светом экрана НОТ-СОУ-СМАРТ с запястья путь во тьме. Кажется, грусть, залитая алкоголем, лишила меня способности отлично ориентироваться в Городе. Надо бы осторожнее, сегодня я не планировал проводить ночь в специальной камере для особо пьяных. Да и надеюсь, что всё прежде скользившее в уме я всё-таки оставил за зубами, а не выкрикивал что есть сил. Стыдно даже. Но только совсем чуть-чуть.
Третий ярус, на сотню метров ниже центра. Мой родной. Здесь я появился на свет и умру среди этих же домов. Они расположены почти вплотную к друг другу, и практически цельное кольцо строений служит экватором между двумя совершенно разными мирами – привилегированное общество Совета с его приближёнными и отребье четвёртого и пятого ярусов. В какой-то степени я рад, что полностью никому из них не принадлежу, оставшийся словно от этого чистым, незапятнанным ни алчностью, ни леностью. Порадовавшись в очередной раз за самого себя, я скользнул к своему дому, заранее достав пропуск и ключи. Лишь бы не как в прошлый раз, когда в зубках какой-то Анухе из подворотни оставил карточку Гражданина и жильца… тьфу, и вспоминать противно.
Лифт как обычно не работал. Подъём на тринадцатый этаж выжал из меня последние соки. Чтобы не задыхаться прямо перед Пим в прихожей, я сначала отдышался, и потом только принялся открывать дверь. Не попал в скважину с первого раза, скрежеща металлом о металл. Приглушённые шаги с той стороны остановились у порога, я аккуратно отворил дверь, чтоб не ударить супругу. И кто вообще придумал двери устанавливать с внутренним открыванием? Её лицо мелькнуло в свете слабой лампочки на этаже, пока в самой квартире главенствовал мрак. Пим в ночнушке, с заспанными глазами. Обнимает сама себя, только что вырванная из тёплой постели моим поздним приходом. Я закрыл за собой, погрузившись в телесный запах супруги и голоса с экрана в большой комнате. Они в миллионный раз просили меня воздать почести Совету и поблагодарить Троебожие за рабочий Отсчёт.
– Почему так поздно?
Она шептала. Её странная привычка – шептать даже тогда, когда некого будить в целой округе. Дворы ещё шумели, автобусы и поезда скрежетали, развозившие рабочих по своим ярусам. А кроме нас в квартире и нет никого.
– На смене задержался сначала. Новую партию чертежей привезли, надо было разобраться. Потом в баре посидел с Яри. Немного выпил.
Пим не стала выяснять ничего, как бывает порой, и молча отправилась на кухню. Зажгла свет, достала что-то из холодильника, принялась звенеть посудой. Я спешно скинул обувь, тонкая вонючая нить запаха поднялась к моим ноздрям.
– Пим, я в душ сначала, потом поем. Хорошо?
– Ладно, я разогрею и сразу спать лягу. Водой залей, утром помою. Завтра у меня долгая смена. Взяла дополнительное время, так что надо выспаться. Ты тоже не тяни.
– Ага.
Шатаясь и одной рукой держась за стены, я завалился в ванную, далеко не сразу найдя переключатель света. Словно в чужой квартире, неловко как-то. Резкие лучи ударили по глазам, шум собирался с ушей и концентрировался во лбу, по итогу формируясь во вполне осязаемую боль. Я заткнул раковину, набрал холодной воды и погрузил туда лицо. Задержал дыхание насколько смог, вылез уже более трезвым, словно обновлённым. Затем помылся, тихо напевая случайные мелодии, и босой, ещё мокрый, выбрался на кухню.