Вилка Еретика

Шмыков Роман

Я не знал, что мне делать с собой. Кроме бара идей не было, а он так опостылел, и от мнимого запаха алкоголя стало дурно. Задница затекла, я поднялся лишь бы кровь пробежала по всему телу, не только в верхней его части. Неприятные уколы прокатились по коже, я чуть не завалился набок, отряхиваясь и готовясь отправляться домой с проигрышем. Опять же о нём не будет знать Пим, однако она догадается, она умная женщина. И ещё ей точно хватит ума не допытывать, от чего мне сегодня так паршиво.

Ярус притих, я словно оказался один в Городе, и весь он предоставлен мне одному. Я растягивал шаги, специально погромче топал каблуком, чтоб хотя бы моё эхо поговорило со мной. А вокруг никого, рабочие смены спрятали людей, а безработные беззвучно живут свои жизни далеко отсюда. Даже их крики не доходят до третьего яруса, не говоря уже о втором и тем более первом, где расположился нелепый центр.

Ощущение, что я смертельно застрял здесь, и не знаю, как дальше поступать. Из очевидного – через два Отсчёта на работу. А глобально – ноль идей. Может, и правда стоит выпить немного? Успею, пока Пим не вернётся домой. Завалюсь спать пораньше, и пусть этот Отсчёт закончится. Надоел, такой сумбурный и по итогу бессмысленный. Я потратил время и силы непонятно на что. В моём возрасте цена ошибки куда выше, и непозволительно целый Отсчёт посвящать праздной деятельности. Лучше бы и правда просто спать лёг после смены, толка было бы куда больше.

Еле поднялся до дома, шаркая подошвой о ступени. Приступ кашля задержал на одном из этажей. Маленькие капли разлетелись по стенам, я в приступе резкого нахлынувшего стыда стёр их рукой. На ладони осталась извёстка и подсохшая бордовая корка. Дверь опять заедает, мне не хватило злости применить силу. Я четыре раза промахнулся, потом только попал ключом и провернул ручку, правда слишком часто ломающуюся. Дома пахнет пустотой, словно тут никто и не жил никогда. Воздух сладковатый, такой не может витать там, где находятся хотя бы два человека, пусть и изредка. Я небрежно скинул обувь, пнул её подальше в угол, чтоб не мешалась на пути. Куртку только повесил как надо, а то Пим ругаться будет за бардак.

Горячий душ выбил усталость из мускулов. Голова закружилась, внезапно опустевшая без мыслей. Я долго ещё стоял в ванной с выключенной водой, пытаясь зацепиться хоть за одну логическую цепочку, однако вместо этого лишь пялился на кафель, по которому стекали последние капли. Я голышом выпрыгнул в коридор и из шкафа достал новую одежду, старую скинув в стирку. Не нашёл в себе сил запустить машинку сразу, оставил для Пим на завтра.

В чистой одежде завалился на диван. Экран всё вещал проповеди и попутно раскрывал последнюю сводку новостей. Я проваливался в сонные состояния, радуясь, что в это раз не буду ворочаться в поисках удобной позы по несколько часов кряду, но очередная новость заставила так широко глаза раскрыть, что веки заболели. Щёки свело, челюсть окаменела, слегка приоткрытая. Я поднялся с дивана и опёрся на дрожащие руки. Поверить глазам и ушам попросту невозможно, вот только по итогу пришлось это сделать. Диктор словно специально для меня повторил: «Объявлен новый призыв в ряды Пурпурной армии».

Глава 3

– Это для другого поколения. Скоро же новый выпуск, Нис! – Пим пыталась докричаться до меня, пришедшая с работы намного позже обычного. Конечно я не смог даже задремать к её приходу, нервно бродя по квартире и не находя себе места. Уставшая женщина вместо расслабляющего душа принялась успокаивать своего мужа. – Тебя ни в коем случае не призовут. Возраст уже не тот, да и грамоты после окончания службы должны учесть. Ты отдал долг обществу!

– Или ты всё хочешь убедить меня, что я бесполезен? Слишком стар?

– Я бы так и сказала, если б думала подобным образом! – Пим опять прикрикнула, чтоб пробиться ко мне сквозь ворох дурных мыслей. Я сам себя не слышал, и поэтому только примерно могу представить, каково было ей. – Успокойся, завтра всё точно выяснится. Никакой повторной службы. Ты так же продолжишь работу на производстве. Вот увидишь, всё останется в прежнем виде.

А я на секунду подумал, что снова отправиться на войну будет лучше, чем вернуться на завод. Абсолютно шальная и опасная мысль. Она пока слишком мала, но вскоре вырастет. Как личинка гусеницы превратится во взрослую Анухе и заимеет прочные жвала. Вгрызётся в мозг, поселится там, пока ты не решишься последовать за ней. Я сдавил голову в висках, прижал ладони к ушам, чтоб заглушить самого себя в себе же.

– Нис?

Пим села рядом со мной, я не мог выйти из комнаты. Снова испытал иррациональный страх, что ко мне ворвутся члены Совета и насильно выставят из дома. Все силы важны, и даже остатки в таком старом теле, как моё. Подобное было пять лет назад, когда активность Анухе повысилась, и новый призыв случился внезапно. Много людей увезли прямо с рабочей смены, больше их никто не видел. Обычно возвращалась большая часть, а тут – ноль. Словно они испарились. Проводил и всё, махнув напоследок рукой.

– Что-то изменилось…

– О чём ты? – Пим припала подбородком к моему плечу. Я так согнулся, что это не составило для неё труда. Грудью почти прижался к коленям, снедаемый огромным количеством тревоги. Всё рушилось на глазах, и будто зря я тянул свою жизнь к стабильности, ведь родился мужчиной всего для одной цели – воевать. Наличие члена обязывает сдать свой биоматериал и взять в руки автомат. Другого не дано, и только самый большой на Плутоне дурак станет мечтать о счастливой жизни в Городе.

– Почему-то всё заново. Почему-то всё повторяется. И я не знаю, что делать…

– Ложись спать тогда.

– Не хочу спать.

– А придётся!

Пим повысила голос, вот только бесконечная нежность и забота всё равно пробились сквозь этот вскрик. Я разлился любовью к супруге, однако всё ещё барахтался в предательстве со стороны Совета. Они обещали, что никаких военных действий больше не будет, и истребление Анухе подошло к концу. Я никак не могу поверить, что людям вновь придётся взяться за оружие и воевать с существами, давно ставшими нам родными.

А сколько было речей, якобы два вида слились в сотрудничестве и любви? Не может быть, чтоб один из них вдруг стал враждебен вот так, с пустого места и без причины. Или же эти причины недоступны такому как я – уроженцу третьего яруса, обычному рядовому Пурпурной армии. До смерти обидно, ведь даже при условии, что меня не призовут, я всё равно не узнаю, почему всё вышло вот так, и мой мир снова под угрозой разрушения. Личный мирок, который я защищал когда-то от врага, которого только Совет и считал врагом.