Вилла «Аркадия»
Шрифт:
– Я обязательно должна к вам зайти за зимними сапогами. Они мне крайне необходимы. Какие-нибудь хорошие уже поступили, Лотти? С флисовой подкладкой?
О боже! Сейчас он войдет в комнату! И ей придется с ним заговорить!
– Лотти!
– Кажется, мы все еще торгуем сандалиями, – прошептала она.
Миссис Чилтон вопросительно изогнула бровь, глядя на миссис Ансти.
– Тогда я зайду в конце недели.
Ей удалось покинуть комнату, не глядя на него. Коротко кивнув на его «привет», она уставилась в пол и потому не заметила возмущенные взгляды, которыми обменялись дамы. Но сейчас, когда они вышли из дому и быстро зашагали по дороге, Лотти оказалась перед трудным выбором: с одной стороны, ею овладело отчаянное желание убежать, а с другой – совсем не хотелось, чтобы он счел ее невежественной и грубой.
Засунув руки в карманы, опустив лицо из-за встречного ветра, Лотти сосредоточилась на том, чтобы через равные промежутки делать вдох и выдох. Ни о чем другом она думать не могла. Скоро он уедет, твердила она про себя, словно заклинание. И тогда все войдет в нормальное русло.
– Лотти! Эй, Лотти, давай помедленнее…
Лотти так углубилась в свои мысли, что не сразу его услышала. Она остановилась и обернулась, надеясь, что ветер, терзавший ее волосы, объяснит румянец, быстро разливавшийся по лицу.
Гай протянул руку, словно пытаясь задержать свою спутницу.
– Мы разве куда-то торопимся?
В его голосе слышался легкий акцент – как будто жаркие томные страны его юности стерли в речи все углы. Он двигался плавно, радуясь самому движению, и, казалось, для него не существовало никаких преград.
Лотти не сразу нашлась что ответить.
– Нет, – в конце концов сказала она. – Прости.
Они снова двинулись в путь, на этот раз медленнее. Шли и молчали. Лотти кивнула, приветствуя соседа.
– Ветрено, – приподняв шляпу, заметил тот.
– Кто это был?
– Мистер Хиллгард.
– Это тот, что с собакой?
– Нет, то мистер Аткинсон. – Щеки ее горели. – У него тоже усы.
«Усы! Надо же, усы! – ругала она себя. – Но кто, черт возьми, замечает усы? – Они поднимались по холму к «Аркадии», и Лотти начала прибавлять шаг. – Пожалуйста, пусть все это поскорее закончится, – просила она. – Пожалуйста, пусть он вспомнит о каком-нибудь поручении в городе. Пожалуйста, пусть он уйдет».
– Лотти!
Она остановилась, подавляя слезы и боясь, что у нее вот-вот начнется истерика.
– Лотти, подожди минутку.
Она обернулась и взглянула ему в лицо во второй раз. Он стоял перед ней и смотрел своими огромными карими глазами на чересчур красивом лице. Озадаченный. С легкой улыбкой на губах.
– Я тебя обидел?
– Что?
– Не знаю, что я сделал, но хотелось бы узнать.
«Неужели не знаешь? – подумала она. – Неужели не понимаешь? Неужели не видишь во мне то, что я вижу в тебе?» Она подождала несколько секунд, надеясь, что он все-таки сам ответит, и чуть не разрыдалась от отчаяния, когда он ничего не сказал.
– Ты ничего не сделал. – Она снова двинулась к дому, чтобы он не увидел, как сильно она прикусывает щеки.
– Эй! Эй! – Он поймал ее за рукав.
Она вырвала руку, словно он ее обжег.
– Ты избегаешь меня с тех пор, как я сюда приехал. Неужели из-за меня с Селией? Я знаю, вы всегда были лучшими подругами.
– Конечно нет, – сердито ответила она. – А теперь прошу, пойдем. У меня еще много дел.
– Не понимаю, что происходит, – раздался голос за ее спиной. – Ты почти все время сидишь безвылазно в своей комнате.
В горле Лотти застрял огромный комок пустоты. И душил ее. Глаза щипало от слез. Господи, заставь его уйти. Прошу тебя. Несправедливо так со мной поступать.
Но Гай снова с ней поравнялся.
– Странно, но ты мне кого-то напоминаешь. – На этот раз он на нее не смотрел. Просто шел рядом. – Я пока не понял кого. Но пойму. Это тот дом?
Солнце, несмотря на ветер, согрело ей спину. На подъездной аллее Лотти чуть замедлила темп, под ногами хрустел гравий. Еще не дойдя до середины, она осознала, что не слышит его шагов.
– Вот это да! – Он отступил назад, прикрыв ладонью глаза и щурясь от солнца. – Кто здесь живет?
– Аделина. Ее муж Джулиан. И кое-кто из их друзей.
– Совсем не похож на английский дом. Скорее напоминает те дома, среди которых я вырос. Вот это да! – Он улыбался, приближаясь к дому и оглядывая квадратные окна, побеленный фасад. – Я, знаешь ли, не большой поклонник британских домов: традиционного викторианского стиля или псевдотюдоровской ерунды. Мне они кажутся темными и тесными. Даже дом родителей Селии. Зато этот гораздо больше мне по вкусу.
– Мне он нравится, – сказала Лотти.
– Вот уж не думал, что здесь встречаются такие дома.
– Как давно ты здесь не был?
Он задумчиво нахмурился:
– Лет двадцать. Мне было примерно шесть, когда мы уехали из Англии. Ну что, войдем?
Лотти глянула на конверт в руке.
– Даже не знаю, – засомневалась она. – Наверное, можно просто сунуть его в щель для писем…
Она с тоской посмотрела на дверь. Она не была здесь уже почти две недели. Селия не захотела пойти с ней. «А, та публика, – пренебрежительно отмахнулась она. – Собрание скучных и никчемных людишек. Тебе нужно приехать в Лондон, Лотс. Вот где настоящее веселье. Вдруг ты с кем-нибудь познакомишься».
– Мне запретили с ними общаться, – пояснила Лотти. – С теми, кто там живет. Но они мне нравятся.
Гай перевел на нее взгляд:
– В таком случае войдем.
Дверь открыла Френсис, а не Марни.
– Она ушла, – сообщила Френсис, на ходу стирая с рук рыбью чешую нелепо выглядевшим на ней белым фартуком. – Бросила нас. Такая досада. Мы совершенно не приспособлены к домашнему хозяйству. Мне поручили приготовить на ужин рыбу. Если бы вы видели, какой кавардак я устроила на кухне.