Вилла «Белый конь» (др. перевод)

Кристи Агата

Он откинулся в кресле, разглядывая меня. Я молчал.

– Предположим на минуту: кто-то, вы или другой человек, хотел бы знать, когда умрет, ну, скажем, двоюродная бабушка Элиза. Иногда это нужно знать. Ничего дурного, ничего подлого – просто деловой подход. Как строить планы? Будут ли у вас деньги, положим, к ноябрю? Если вы знаете это наверняка, вы можете заключить выгодную сделку. На смерть рассчитывать нельзя. Ненадежно. Добрая старая Элиза с помощью докторов может протянуть еще десяток лет. Вы этому только порадуетесь, вы привязаны к старушке, но знать точно не мешает. – Он помолчал, потом наклонился ко мне поближе: – И тут на помощь прихожу я. Я заключаю пари. Какие угодно – условия

мои, конечно. Вы обращаетесь ко мне. Естественно, вы не будете ставить на то, что старушка умрет. Жестоко, и вам не по душе. И мы оговариваем это так: вы спорите на определенную сумму, что старушка Элиза будет жива и здорова, когда наступит Рождество, а я спорю, что нет. – Блестящие черные глазки уставились на меня. – Очень просто. Мы составляем договор и подписываем его. Я назначаю число. Я утверждаю: к этому числу, может, неделей раньше или позже, по старушке Элизе отслужат панихиду. Вы не согласны со мной. Если правы окажетесь вы – я плачу вам, если я – вы платите мне!

Хриплым голосом, снова входя в роль, я спросил:

– Каковы ваши условия?

Мистер Брэдли мгновенно переменился. Он заговорил весело, почти шутливо:

– С этого мы с вами и начали. Вернее, с этого начали вы, ха-ха! «Сколько?» – говорите. Испугали меня не на шутку. Ни разу не видел, чтобы люди вот так с ходу брали быка за рога.

– Каковы ваши условия?

– Это зависит от многого. В основном от суммы пари. Иногда от возможностей клиента. Если речь идет о надоевшем муже или шантажистке, сумма пари устанавливается с учетом возможностей клиента. И я не имею дела – вношу здесь полную ясность – с людьми бедными, за исключением случаев, когда речь идет о наследстве. Тогда мы исходим из размеров состояния бабушки Элизы. Условия – по обоюдному согласию. Обычно из расчета пятьсот к одному.

– Пятьсот к одному? Круто берете.

– Но если бабушка Элиза очень скоро должна умереть, вы бы ко мне не пришли.

– А если вы проиграете?

Мистер Брэдли пожал плечами:

– Что поделать. Уплачу.

– А если я проиграю, уплачу я. Но вдруг я не стану платить?

Мистер Брэдли откинулся в кресле и прикрыл глаза.

– Не советую вам этого, – сказал он тихо. – Не советую.

Несмотря на тихий голос, каким были произнесены эти слова, меня пробрала дрожь. Ни слова угрозы, но угроза чувствовалась ясно.

Я поднялся и сказал:

– Мне нужно все обдумать.

Мистер Брэдли опять стал сама любезность и обходительность:

– Конечно, обдумайте. Никогда не следует пороть горячку. Если вы решите заключить со мной сделку, приезжайте, и мы все обсудим. Время терпит. Торопиться некуда. Время терпит.

Я вышел, и мне все слышалось: «Время терпит».

Глава 13

РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

К миссис Такертон я собирался с величайшей неохотой. На этом визите настояла Джинджер, и я все еще сильно сомневался, нужен ли такой шаг. Прежде всего я чувствовал, что не подхожу для роли, которую должен играть. Я сильно сомневался, смогу ли вызвать необходимую реакцию, и знал: притворяться я не умею вовсе.

Джинджер с завидной деловитостью, свойственной ей в нужных обстоятельствах, давала мне по телефону последние наставления:

– Все очень просто. Ее дом строил Нэш [29] . Необычный для него стиль, псевдоготический полет фантазии.

– А зачем он мне понадобился, этот дом?

– Собираетесь писать статью о факторах, которые влияют на изменение архитектурного стиля. Что-нибудь в этом роде.

– С моей точки зрения это вздор, – сказал я.

– Глупости, – уверенно заявила Джинджер. – Когда говорят

о науке, то возникают дикие теории, о них рассуждают и пишут в самом серьезном тоне и самые неожиданные люди. Я могу вам процитировать целые главы невероятного бреда.

29

Нэш Джон (1752 – 1835) – знаменитый английский архитектор.

– Вот и лучше вам самой к ней поехать.

– Ошибаетесь, – возразила Джинджер. – Миссис Т. может найти вас в справочнике «Кто есть кто», и это произведет на нее должное впечатление. А меня она там не найдет.

Это тоже меня не убедило, хоть и ответить было нечего.

Когда я вернулся после невообразимой встречи с мистером Брэдли, мы с Джинджер подробно все обсудили. Ей это казалось более вероятным, чем поначалу мне. Она даже испытывала определенное удовлетворение.

– Теперь хоть ясно, что мы ничего не сочиняем, – заметила она. – Теперь мы знаем: существует организация, которая устраняет неугодных людей.

– Сверхъестественными средствами!

– Вы во власти ложных представлений. Вас сбивают с толку туманные рассуждения и скарабеи Сибил. Если бы мистер Брэдли оказался знахарем или астрологом, можно было бы не верить. Но раз это гнусный и подлый мелкий жулик – во всяком случае, так я поняла из ваших слов...

– Близко к истине, – вставил я.

– Тогда все обретает реальность. Пусть это кажется сущим бредом, но три дамы из виллы «Белый конь» располагают какими-то возможностями и добиваются своего.

– Если вы так уверены, зачем тогда нужна миссис Такертон?

– Лишний раз убедиться, – ответила Джинджер. – Мы знаем, какую силу приписывает себе Тирза Грей. Мы знаем, как у них поставлена денежная сторона. Кое-что нам известно о трех жертвах. Нужно разузнать что-нибудь и о клиентах.

– А вдруг миссис Такертон не проявит себя как клиентка?

– Тогда придется поискать другие пути.

– А я вообще могу все испортить, – промолвил я уныло.

Джинджер ответила, что не следует так дурно думать о себе.

И вот я у дверей виллы «Кэрруэй-парк». Ее вид никак не совпадает с моим представлением о домах, которые строил Нэш. В некотором роде это средних размеров замок. Джинджер пообещала мне последнюю книгу по архитектуре, но вовремя не достала, так что я был плохо подкован в этой области.

Я позвонил. Болезненного вида дворецкий в поношенном старомодном сюртуке открыл дверь.

– Мистер Истербрук? – спросил он. – Миссис Такертон вас ждет.

Он провел меня в вычурно обставленную гостиную. Комната, прекрасных пропорций и просторная, производила тем не менее неприятное впечатление. Все в ней было дорогое, но безвкусное. Одна-две хорошие картины терялись среди множества скверных. Мебель обита желтой парчой. Такие же портьеры. От моих наблюдений меня отвлекла сама миссис Такертон, и я с трудом поднялся из глубин дивана желто-золотой парчи.

Не знаю, чего я ожидал, но вид хозяйки дома совершенно меня обескуражил. Ничего в ней не было устрашающего – обычная средних лет женщина. Не блещет красотой, подумал я, и весьма непривлекательна. Губы под щедрым слоем помады тонкие и злые. Слегка скошенный подбородок. Голубые глаза, которые, казалось, определяют цену всему, что видят. Наверняка дает жалкие чаевые носильщикам и в гардеробе. Женщин ее типа можно встретить часто, только они не так дорого одеты и не так искусно подкрашены.

– Мистер Истербрук? – Она явно была в восторге от моего визита. – Счастлива познакомиться с вами. Подумать только: вас заинтересовал мой дом! Его строил Джон Нэш, муж мне говорил, но вот уж не думала, что такой человек проявит к нему интерес!