Вилла «Роза»
Шрифт:
– А-а! – протянул Флерио; в его голосе мелькнуло разочарование и недоверие. – Ну ладно, докладывайте мне, как идут дела. – И он ушел, не сделав больше ни единого замечания и не задавая вопросов.
Четверо мужчин проводили его взглядом; когда он отошел достаточно далеко, Беснар, виновато разведя руками, обернулся к Ано.
– Он хороший следователь, мосье Ано, поверьте… Умный, изобретательный, вдумчивый, но у него есть свой пунктик, как у всякого из нас. Ему повсюду мерещатся козни Дрейфуса. [7] Это дело не выходит у него
7
Дрейфус Альфред (1859–1935) – офицер Генерального штаба Франции, был обвинен в 1894 году в продаже секретных документов Германии и приговорен к пожизненной каторге. Впоследствии выяснилось, что обвинение было несправедливым, а решение военного трибунала – предвзятым
Ано кивнул.
– Знаю. Однако когда антисемитизмом заражен следователь полиции – это очень неприятно. Пойдемте.
На полпути от ворот к вилле дорога разветвлялась, и на другой тропе они увидели молодого крепыша в узких черных брюках.
– Это шофер? – спросил Ано. – Мне нужно с ним поговорить.
Комиссар подозвал шофера.
– Серветаз, отвечайте на все вопросы этого мосье.
– Конечно, мосье комиссар, – откликнулся шофер. Вид у него был озабоченный, но отвечал он охотно и без малейших признаков страха.
– Как давно вы служите у мадам Довре? – спросил Ано.
– Четыре месяца, мосье. Я привез ее из Парижа в Экс.
– И поскольку ваши родители живут поблизости отсюда в Шамбери, вы решили воспользоваться возможностью их навестить?
– Да, мосье.
– Когда вы попросили хозяйку отпустить вас?
– В субботу, мосье.
– Вы просили выходной именно на вчерашний день, на вторник?
– Нет, мосье; я просто попросил отпустить меня на день, когда это будет удобно мадам.
– Так. Когда мадам Довре сказала вам, что вы можете поехать к родителям во вторник?
Серветаз колебался. Вид у него стал несчастный. Он неохотно ответил:
– Мосье, это не мадам Довре сказала.
– Не мадам Довре! Тогда кто же? – резко спросил Ано.
Серветаз переводил взгляд с одного мрачного лица на другое; наконец он ответил:
– Мадемуазель Селия.
– О, – протянул Ано. – Мадемуазель Селия. Когда именно она вам это сказала?
– Утром в понедельник, мосье. Я мыл машину. Она вошла в гараж с цветами, которые срезала в саду, и сказала: «Я была права, Анри. У мадам доброе сердце. Можете ехать завтра поездом, который выходит из Экса в час пятнадцать и приходит в Шамбери в два девять».
Ано насторожился.
– «Я была права, Анри» – это ее точные слова? И «У мадам доброе сердце». Ну же, ну, говорите! – Он предупреждающе поднял вверх палец. – Но будьте внимательны, Серветаз.
– Это ее подлинные слова, мосье.
– «Я была права, Анри. У мадам доброе сердце»?
– Да, мосье.
– Значит, мадемуазель Селия отпустила вас в Шамбери, – сказал Ано, пристально глядя на шофера. Серветаз смущался все больше.
– Мосье, я говорю правду… И действительно, мне не хотелось вам говорить. Потому что утром слышал, о чем люди кругом толкуют… Не знаю, что и думать. Мадемуазель Селия всегда была такая добрая и внимательная… Но это правда, – продолжал он с отчаянием. – Да, это мадемуазель Селия надоумила меня попросить денек для поездки в Шамбери.
– И когда она вас надоумила?
– В субботу.
Мистер Рикардо вздрогнул и сочувственно посмотрел на Ветермила. Но тот все уже для себя решил. Он стоял, упрямо вздернув подбородок, и твердым взглядом смотрел на шофера. Комиссар Беснар тоже все для себя решил. Он лишь пожал плечами.
Ано дружески потрепал шофера по руке:
– Не горюйте, дружище. Рассказывайте, как было дело.
Серветаз сокрушенно продолжил:
– В субботу утром мадемуазель Селия пришла в гараж и заказала машину на вторую половину дня. Она постояла и поговорила со мной, как часто это делала. Сказала, что слышала, что мои родители живут в Шамбери, и, раз мы находимся так близко от них, я просто обязан попросить выходной. Что грех не навестить их.
– И это все?
– Да, мосье.
– Отлично. – Резкий голос и настороженные манеры детектива сразу куда-то подевались. Казалось, он выбросил Серветаза из головы, как человек, изучивший внимательно какой-то важный документ, который до поры до времени можно убрать в дальний угол. – Посмотрим гараж!
Они прошли между кустами, и за поворотом дороги показался гараж. Ворота были открыты.
– Вы обнаружили, что ворота открыты?
– Ну да, как сейчас.
Ано кивнул.
– Что вы сделали во вторник с ключом?
– Запер гараж и отдал ключ Элен Вокье, мосье. А она повесила его на кухне.
– Понятно. Значит, ключ мог взять кто угодно?
– Да, мосье, – если знал, где искать.
В гараже возле дальней стены выстроился ряд огромных канистр с бензином.
– Одна из канистр пропала? – спросил Ано.
– Да, мосье. Когда я уезжал, в баке машины почти не оставалось бензина. Его взяли отсюда, но почему-то из середины ряда. – И он ткнул пальцем в одну из канистр.
– Вижу. – Ано в задумчивости поднял брови.
Комиссар нетерпеливо повел плечами:
– С конца или из середины – какая разница? Взяли бензин, да и все.
Однако Ано не стал отмахиваться от этой подробности.
– Вполне возможно, что это имеет значение, – мягко сказал он. – Например, если бы Серветаз не знал в точности, как стоят канистры, он мог бы еще долго не заметить пропажу.
– Да, и мог даже подумать, что сам взял эту канистру, просто запамятовал, – вставил Серветаз.
– Вот именно. – Ано обратился к Беснару: – Я думаю, это может быть важно, но еще не знаю почему.
– Но ведь если машину угнали, – воскликнул Беснар, – шофер первым делом проверит, все ли канистры с бензином на месте, верно?
Рикардо тоже об этом успел подумать, и ему было интересно, что скажет Ано. Но тот не собирался отвечать. Он вообще не придал этой реплике значения, не заботясь о том, что о нем подумают компаньоны. Он просто вскользь обронил: