Виллиса (Танцующие призраки)
Шрифт:
Демин все не отводил глаз, а Юлька вдруг вспыхнула, торопливо прикрылась руками.
— Не выспался, что ли? — грубо спросила она.
Демин, наконец, отвернулся к сцене.
Началось па-де-де, у Юльки было еще минут семь, она ушла в коридор за кулисами, где стоял монитор на сцену. Света и Демин танцевали коду. Света совсем сдала к концу спектакля, работала вполноги, осторожно, заранее боясь боли. Ей заморозили бедро хлорэтилом, но, видно, и заморозка не спасала. Генка помогал, как мог, он был не блестящим солистом, но идеальным партнером.
Подошла Ильинская, она успела сбегать в артистический буфет и теперь жевала эклер, попеременно откусывая от пирожного и облизывая крем с пальцев.
— Твой пришел, — равнодушно сообщила Илья.
— А ты откуда знаешь? — обернулась Юлька.
— Девчонки видели. Наверху сидит, — Ленка вытерла кремовые пальцы о свою юбку.
— Подруги, приготовиться на выход, — послышался голос ведущего.
Юлька направилась к сцене. И, стоя за тяжелой кулисой, ощутила, тревожно и радостно, уже знакомо: в огромном темном зале один человек думает о ней и ждет ее выхода.
Юлька со второго класса танцевала в КДС и давно перестала бояться зала. В заигранной до дыр «Тщетной предосторожности», если за кулисами не стоял педагог, они даже развлекались на сцене — скажем, в финале, когда закидывали цветами счастливых влюбленных, можно было угодить бумажным цветком кому-нибудь из своих в лоб и уворачиваться в толпе от жаждущих мести девчонок. Зал казался Юльке со сцены одним бледно-серым, аморфным существом, не делимым на людей.
И вот теперь Юлька вдруг почувствовала, что зажимается, боится одного человека во всем зале. Тотчас разозлилась на себя, стиснула зубы и решительно шагнула под свет прожекторов…
После спектакля девчонки отдыхали в уборной, пропахшей потом, как конюшня. Смывали грим. Света сидела, бессильно опустив руки, склонив голову. Наталья Сергеевна раздраженно ходила взад и вперед.
— Просто святых выноси! Дуня из культпросвета лучше станцует! Что с тобой, лебедь ты моя? — она наклонилась к самому лицу Светы. — Я с тобой разговариваю!..
— Пришел? — шепотом спросила Ия. Юлька кивнула, быстро стирая тени у глаз.
Ребята и девчонки выходили из служебной двери в нижний коридор КДС. Здесь курили последние зрители, дожидаясь, пока схлынет толпа в гардеробе. Неподалеку у зеркальной стены стоял высокий, чуть седоватый мужчина с тяжелым волевым лицом, похожий на американского сенатора, — вполоборота разговаривал с товарищем, провожая глазами юных балерин.
— Илья — фас! — Демин ткнул в него пальцем.
Кругом засмеялись. Ильинская, нимало не смутившись, быстро, оценивающе оглядела сенатора.
— Сигарету, блин! Сигарету дайте, — зашипела она. Кто-то протянул пачку, Ленка воровато стрельнула глазами по сторонам и, разводя носки по пятой позиции, как бы мимоходом направилась к сенатору. Тот с готовностью щелкнул зажигалкой.
Юлька пропустила вперед сокурсников — Демин тащил компанию в кино — и вышла с последними зрителями. Игорь ждал ее на улице. Они двинулись к Манежу.
— Понравилось? — спросила Юлька.
— Нет. Глупое все-таки искусство. Нерациональное. Два часа непрерывного движения, чтобы пересказать две страницы из программки.
Юлька развернулась кругом и пошла в обратную сторону. Игорь, опешив, некоторое время смотрел ей вслед, потом догнал.
— Нам туда, — он остановил ее за руку.
— Не пойду!
— Почему?
— Потому что только кретин может не понимать балет!
— Я же не требую, чтобы ты любила физику молекулярных оболочек!.. Ну, извини, — миролюбиво сказал Игорь. — Я же в первый раз. Я постараюсь.
Он почти силком повернул Юльку, и они снова направились к Манежу. Игорь искоса поглядывал на нее и улыбался. Юлька шагала с суровым видом, старалась идти медленнее и все же постоянно вырывалась вперед. Наконец, досадливо обернулась:
— Что ты плетешься?
— А куда ты спешишь?
— Не умею гулять просто так.
— Учись.
Юльке действительно непривычно было идти не торопясь, она привыкла спешить: успеть переодеться, прочитать главу, написать письмо, добежать до почты, поесть, зашить, постирать. На переходе она по привычке кинулась было на желтый, Игорь удержал ее.
В потоке машин мимо проехала «Волга», с заднего сиденья, которой радостно помахала Ильинская. Юлька проводила машину взглядом.
— Вон твоя Ленка поехала.
— Она не моя.
Снова зажегся зеленый.
— А куда мы, собственно, идем? — наконец, спросила Юлька.
— Ко мне. Знакомиться с предками.
— Вот так — сразу?
— А я вообще человек «сразу».
В прихожей их чинно встретили родители Игоря. Они знали, что придет балерина, и ожидали, наверное, увидеть роскошную даму в мехах или супердевицу, выкрашенную во все цвета радуги, — кого угодно, только не этого продрогшего цыпленка с куцым хвостиком на резинке, розовыми с мороза щеками и бледным лбом с отчетливо выступающими венами. Они несколько озадаченно разглядывали гостью. Юлька стояла перед ними, напряженно выпрямившись. Она впервые была в такой ситуации и не знала, как принято себя вести, что говорить и вообще — каков ритуал знакомства.
— Пойдем, — Игорь открыл дверь с табличкой «Посторонним вход строго воспрещен», пропустил Юльку вперед. — Ма, позови тогда!
В комнате был стол, заваленный учебниками, магнитофон и вертушка с мощными колонками, кассеты и диски в стеллаже. На стенах висели портреты, из которых Юлька узнала только Менделеева и Джона Леннона. Все это мало походило на то, что привиделось ей в полусне.
— Садись, — Игорь развалился в кресле.
— Не хочу.
— Ты замечаешь, что сначала говоришь «нет», а потом думаешь?
Юлька независимо пожала плечами. Перед полированной дверцей шкафа она автоматически вскинула подбородок, повела руками, тотчас спохватилась, глубоко сунула руки в карманы, подошла к окну. За окном тоже был совсем незнакомый пейзаж: бело-голубые башни, опоясанные красной «китайской стеной», с детским комбинатом и школой посредине — типовой московский микрорайон.
— Классику любишь? «Битлз», — Игорь вытащил диск.
— Мне все равно.
— Опять?
— Ну, поставь.
Игорь включил вертушку. Юлька полистала какой-то учебник на столе.