Вильмонтейльн. Трилогия
Шрифт:
За кладбищем, на которое так часто ходила за волшебными травками Старая Джил, были руины усадьбы, заросшие бурьяном и лопухами, и там, среди обгоревших фундаментов и торчащих из-под земли обломков бурых колонн была каменная дверь.
В детстве Шильда с другими ребятишками прибегала к руинам за кладбищем, чтобы поиграть, и неизменно удивлялась, как может такое случиться, что спустя века целой и невредимой осталась только одна стена, похожая на арочный проход, замурованный куском закопченных коричневых обоев.
Да уж, Шильда и представить себе не могла, что в тот роковой день, когда сгорит
Ветхая прабабушка, которую все в городке считали сумасшедшей старушкой с фиолетовыми волосами, в один миг превратится в ровесницу, только лишь взглянув в старинное зеркало в гостиной, да к тому же окажется изгнанной за какие-то преступления принцессой Волшебной страны.
Да и парень, которого она спасла и приволокла домой в тот роковой день, куда-то загадочно исчез, словно и не было его.
Девушка опасалась, что он заявит на нее в полицию, ведь она похитила его, и ждала каждую минуту появления на пороге дома отряда вооруженных полицейских, но после приезда погребальной службы и росчерка на поддельном свидетельстве о смерти прабабушки Джилианы Ван Де Блейк, никто не тревожил их ветхое жилище, даже местные жители не приходили, чтобы засвидетельствовать свою скорбь домашней выпечкой по случаю смерти соседки.
И не удивительно – семейство Ван Де Блейк ненавидел весь городок, поэтому в закусочной «Три цыпленка» в день ложной смерти Джилианы собралась толпа злопыхателей, чтобы отпраздновать смерть вредной бабки-ведьмы. По слухам только Коул Большая Кровать не пришел на праздник и был грустен, и Шильда смутно догадывалась, что причина этой тоски заключалась в чем-то другом.
– Шильда, деточка, мы уже почти пришли. Мне нужно рассказать тебе удивительную историю нашего рода, который, как ты теперь знаешь, восходит к королевской семье Волшебной страны. Ван Де Блейк – это фамилия моего четвертого мужа, от которого я родила Люцию. В девичестве я была Джилианой Алроуз.
Шильда молча кивнула, оглядывая окрестности.
Холмы всегда были погружены в дымку, поэтому казалось, что руины играют в прятки с наблюдателем, прячась в молочном тумане. Местные жители говорили, что это проклятое место, а ученые – что из-за подводных вод, залегающих под холмами, здесь избыток конденсата. Прабабушка же говорила, что руины скрывает морок, ведь здесь находится один из входов в Волшебную страну.
– Итак, Шильда, деточка, – деловито начала прабабушка, отбросив с лица прядь огненные волос, – я точно не знаю как, но ты открыла портал в Волшебную страну, и я удивлена, что твоя разбавленная смертными кровь все еще способна колдовать. Синее пламя, по-видимому, как-то связано с тобой, потому что ни Стив, ни Джексон, опрошенные мной в трансе, ничего подобного не видели, только удар молнии. Дуб тоже стоит целый, правда, еще более обугленный, чем обычно, и без моего волшебного гнезда с чреслами, который, по-видимому, канул в волшебный мир и без которого не будет спокойного житья, поэтому поднапрягись и сделай это снова – открой дверь и войди в мир бессмертных, чтобы найти мое потерянное имущество. И не медли. Погода скоро испортится, и хлынет дождь.
Шильда смерила прабабушку
Она погладила шероховатую обугленную каменную поверхность и даже трижды постучала, как если бы пыталась войти в приемную директора школы, но все тщетно.
Джилиана Ван Де Блейк смачно сплюнула на землю и покачала головой.
– Нет, так не пойдет, войди в дверь смело и уверенно. Сконцентрируйся, представь, что каменной плиты нет, и входи.
Шильда послушно все так и сделала, представляя все, что посоветовала прабабушка, но тщетно – она со стуком грохнулась на пол, ударившись лбом о каменную дверь, что и следовало ожидать согласно всем законам физики. На лбу у нее тут же вскочила пунцовая шишка. Девушка, проклиная Волшебную страну и все волшебные двери вместе взятые, поднялась на ноги.
Джилиана закатила глаза и снова покачала головой.
– Нет, не так. Сделай это более властно и уверенно. Ты потомок почти королевы этого проклятого волшебного мира! Сделай все так, как будто спешишь на парад в свою честь, ну или на распродажу в «черную пятницу».
Шильда зажмурилась и с трудом подавила голос рассудка, требующий, чтобы она немедленно прекратила эту глупую попытка вышибить себе мозги, а затем сильно и уверенно грохнулась на траву, вырастив на лбу вторую шишку, не уступающую по размеру первой.
Джилиана Ван Де Блейк задумчиво почесала подбородок.
– Странно, очень странно. Интересно, как это работает? Никто из Ван Де Блейков не умел открывать двери. Может я ошиблась? Шильда, надо попробовать еще раз. Вставай, нечего там разлеживаться. Надо вернуть эти чертовые чресла с того света любой ценой.
– Нет! Хватит с меня этого цирка, бабуль! Если тебе так охота – сама расшибайся в лепешку! Тебе не приходило в голову, что это глупо? – взбеленилась Шильда, вскочив на ноги и грозно уперев руки в боки. – Если я еще раз стукнусь башкой, то до конца моих дней ты будешь кормить меня с ложки!
Прабабушка недобро ухмыльнулась и тоже грозно уперла руки в боки.
– Это не продлится долго, ведь я бессмертная, а ты не протянешь и до двадцати, если не станешь вдовой минимум три раза, чтобы снять с себя наше родовое проклятие. Твоя мать не послушались меня, а вот, кстати, и она вместе с бабушкой.
Шильда резко обернулась, чуть не упав в обморок от головокружения, но за ее спиной никого не было – шелестела высокая трава, каменная дверь была все такой же бурой и непроницаемой, а Джилиана все такой же молодой и рыжей.
– Это вообще не смешно, бабуль. Да ты просто издеваешься надо мной, – девушка подавила внезапно выступившие слезы и сжала кулаки, – все знают, что они утонули в озере.
– Чушь собачья! – взмахнула руками прабабушка и ткнула пальцем куда-то в траву. – Надо же было мне что-то сказать следователю? Утопление – это очень логично и человечно. Не могла же я сказать, что твоя мать и бабушка превратились в змей?
– Змей?!
Вдруг из травы высунулись две черные змеи, которые, встав на хвосты, оказались почти на одном уровне с лицом Шильды. Покачиваясь, словно молодые деревца на ветру, змеи беспрестанно шевелили высунутыми раздвоенными язычками.