Виндзорский узел

Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко

Издательство CORPUS ®

Апрель 2016 года

Стоял почти идеальный весенний день. Воздух был чист и свеж, в васильковом небе тянулись белые полосы – инверсионные следы самолетов. Впереди, за деревьями Хоум-парка, серебрился в утреннем свете Виндзорский замок. Королева остановила своего пони, чтобы полюбоваться пейзажем. Ничто так не согревает сердце, как солнечное утро в сельской Англии. За восемьдесят девять лет

Ее величеству не наскучило восхищаться созданиями Всевышнего. Точнее, эволюции. Но в такой дивный день поневоле вспоминаешь о Боге.

Если бы ее спросили, какую из резиденций она любит больше всего, она выбрала бы эту. Не Букингемский дворец: там живешь словно в помпезном офисном здании на оживленном перекрестке. Не Балморал [1] и не Сандрингем [2] , хотя она с ними сроднилась. Но лишь в Виндзоре она чувствовала себя дома. Здесь прошли счастливейшие дни ее детства: особняк Ройал-Лодж [3] , рождественские пантомимы, конные прогулки. Сюда возвращаешься на выходных, чтобы отдохнуть от бесконечных городских церемоний. Здесь упокоился папа и любимая мамочка, а рядом с ними и Маргарет [4] , хотя захоронить ее прах в уютном родительском склепе оказалось не так-то просто [5] .

Если когда-нибудь случится революция, подумала королева, она попросит, чтобы ей разрешили поселиться именно здесь. Хотя вряд ли ей это позволят. Скорее всего, революционеры вышлют ее… куда? За границу? Если так, она отправится в Виргинию, названную в честь ее тезки, – на родину Секретариата, который в 1973-м выиграл “Тройную корону” [6] . Между прочим, не худшая перспектива, если бы не Содружество, бедный Чарльз, Уильям и маленький Джордж, его славный наследник: какое счастье, что после всех ужасов он появился на свет!

Но лучше, конечно, остаться в Виндзоре. Здесь можно выдержать что угодно.

Издалека замок выглядел праздным и сонным: казалось, ничто не нарушает его покой. Однако это была лишь видимость. Внутри трудились пять сотен человек. Целое селение, причем чрезвычайно деятельное. Ей приятно было думать обо всех – от дворцового эконома, который ведет счета, до горничных, стеливших постели после вчерашнего soiree [7] . Но сегодня на все легла тень.

Молодого русского пианиста, выступавшего на вчерашнем приеме, сегодня утром нашли мертвым в постели. Вероятно, умер во сне. Его представили королеве. Она даже потанцевала с ним. Такой юный, такой талантливый. Такое горе для близких.

Пение птиц утонуло в глухом рокоте. Заслышав в небе пронзительный вой, королева подняла голову и увидела заходящий на посадку “эйрбас А330”. Если живешь возле Хитроу, поневоле выучишь наизусть все самолеты, хотя узнавать очертания современных пассажирских лайнеров – невелика хитрость. Гул самолета вывел ее из раздумий и напомнил о том, что пора заняться бумагами.

Она мысленно отметила, что нужно будет спросить, как себя чувствует мать погибшего. Говоря по правде, обычно ее не интересовали чужие незнакомые родственники. И со своими забот хватает. Но что-то подсказывало ей: тут случай особый. Ее насторожило, с каким выражением лица секретарь утром докладывал ей об этой новости. Как ни старались подданные оградить ее от волнений, она всегда догадывалась, если что-то не так. А сейчас, вдруг поняла она, что-то определенно не так.

В малой столовой с узорчатым готическим потолком заканчивали завтракать. Управляющий королевской конюшней, архиепископ Кентерберийский, бывший посол в России и другие гости, оставшиеся ночевать, доедали яичницу с беконом.

– Занятный вечер, – сказал управляющий архиепископу, который сидел слева от него. – Не знал, что вы танцуете танго.

– Я и сам не знал, – простонал его собеседник. – Не устоял перед обаянием этой маленькой балерины. Теперь вот в прямом смысле стоять не могу: до того болят икры. – Архиепископ понизил голос: – Скажите, насколько смешно я выглядел по десятибалльной шкале?

Управляющий скривил губы.

– На одиннадцать баллов, как говаривал Найджел Тафнел [8] . Никогда не слышал, чтобы королева так смеялась.

Архиепископ нахмурился.

– Тафнел? Неужели он вчера был здесь?

– Нет. Я о Spinal Тар.

– Бог мой, – смущенно ухмыльнулся танцор поневоле.

Он наклонился, чтобы потереть ногу, и встретился взглядом с сидящей напротив молодой женщиной, изумительно красивой и стройной, как фотомодель. Казалось, ее большие темные глаза смотрят ему прямо в душу. Женщина слабо улыбнулась. Архиепископ вспыхнул, как мальчишка-хорист.

Но Маша Перовская смотрела не на него, а сквозь него. Никогда еще ей не доводилось бывать на таких приемах, как вчера, и она до сих пор смаковала каждую его секунду.

“Званый ужин с ночевкой, – мысленно повторяла она. – Званый ужин с ночевкой. На прошлой неделе я была на званом ужине с ночевкой в Виндзорском замке. Да. У Ее Величества королевы Англии. Вам не доводилось бывать у нее? Это очень мило. – Можно подумать, она каждую неделю ужинает в Виндзоре с королевой. – Нам с Юрием отвели покои с видом на город. Ее Величество пользуется таким же мылом, что и мы. У нее прекрасное чувство юмора. А какие бриллианты, умереть не встать… ”

Муж ее, Юрий Перовский, лечил мощнейшее похмелье коктейлем из сырых зеленых овощей и имбиря, изготовленным по его личному рецепту. Здешняя прислуга, бесспорно, знала свое дело. Юрий слыхал, будто королева держит хлопья для завтрака в пластмассовых коробочках (правда, утром ее за столом не было). Он ожидал увидеть старинную английскую “потертую роскошь”, читай – запустение, дурное отопление и облупившуюся краску. Однако его явно ввели в заблуждение. Малую столовую, к примеру, украшали изысканные красные шелковые портьеры, обеденный гарнитур с дюжиной позолоченных стульев и девственно-чистый ковер с уникальным орнаментом. Остальные покои тоже были обставлены безупречно. Даже его дворецкий не нашел бы, к чему придраться. А какой вчера подавали портвейн! И вино. Кажется, еще и бренди? Прошлый вечер он помнил смутно.

Превозмогая головную боль, он повернулся к сидевшей слева даме, жене бывшего посла, и спросил, не порекомендует ли она персонального библиотекаря – наподобие того, с кем они познакомились вчера после ужина. Жена бывшего посла таких не знала, однако же у нее была масса начитанных друзей, которые нуждались в деньгах, а потому она постаралась быть обаятельной на одиннадцать баллов из десяти возможных и дала необходимые рекомендации.

Беседу их прервало появление высокой черноволосой женщины в отутюженном брючном костюме, которая театрально застыла в дверях, уперев руки в боки и трагически поджав карминовые губы.