Виннету – вождь апачей

Май Карл Фридрих

– Да, но когда и как? Нет, я должен остаться!

– Не забывайте, что вам здесь угрожает опасность!

– Каким образом?

– И вы еще спрашиваете! Разве вам не ясно, что эти люди теперь ваши смертельные враги?

– Но ведь я им ничего не сделал…

– Это так или, вернее, это было так до сих пор. Но после того, как вы двоих повалили наземь, между вами и ими все кончено.

– Возможно, однако я не боюсь их! Как раз эти два удара заставят их уважать меня. Теперь уже не скоро кто-либо подступится ко мне! Впрочем, на моей стороне еще Хоукенс, Стоун и Паркер.

– Как

хотите! Охота пуще неволи. Вы могли бы мне пригодиться. По крайней мере, вы проводите меня немного?

– Когда?

– Сейчас.

– Вы уже собираетесь в путь, мистер Уайт?

– Да, обстоятельства таковы, что мне не улыбается оставаться здесь дольше, чем нужно.

– Но ведь вы должны чего-нибудь поесть, прежде чем отправиться в дорогу.

– Не беспокойтесь, сэр! В седельных сумках у нас имеется все необходимое.

– Разве вы не хотите проститься с Бэнкрефтом?

– Не имею никакого желания!

– Но вы же приехали к нему по какому-то делу?

– Разумеется. Но я могу поговорить и с вами об этом. Вы меня даже лучше поймете, чем он. Прежде всего, я хотел предостеречь вас от краснокожих.

– Разве вы их видели?

– Не их самих, но их следы. Теперь наступило как раз время, когда мустанги и буйволы отправляются на юг. Краснокожие покидают свои селения, чтобы поохотиться и запастись мясом. Киовы для нас не опасны, так как мы с ними сговорились насчет дороги, но команчи и апачи о ней ничего еще не знают, и поэтому нам нельзя показываться им на глаза. Что касается меня, то я справился со своим участком и теперь покидаю эти места. Заканчивайте и вы поскорее. Здешняя обстановка становится с каждым днем все опаснее. Ну а теперь седлайте поскорее вашу лошадь и спросите Сэма Хоукенса, не хочет ли он отправиться с нами.

Сэм, конечно, немедленно согласился. Я же, по обыкновению, должен был работать, но так как было воскресенье, то я решил, что имею наконец право на отдых. Я направился в палатку к Бэнкрефту и заявил, что не намерен в этот день работать, так как собираюсь вместе с Сэмом проводить немного Уайта.

– Идите к черту, и пусть он свернет вам шею! – ответил Бэнкрефт.

Кто бы мог подумать, что его пожелание едва не исполнится!

Уже несколько дней я не ездил на чалом, и теперь он радостно заржал, когда я принялся седлать его. Он оказался превосходным скакуном, и я уже заранее радовался, как я сообщу об этом своему старому «пушкарю» Генри.

В это прекрасное осеннее утро мы бодро отправились в путь, беседуя о проектируемой железной дороге и о других интересующих нас вещах. Уайт давал мне необходимые указания относительно соединения обоих участков. Около полудня мы достигли реки, возле которой решили сделать привал, чтобы подкрепиться. После скромного завтрака Уайт со своим скаутом продолжили путь, мы же еще некоторое время лежали на траве и мирно беседовали.

Уже собираясь возвращаться в лагерь, я нагнулся к воде, чтобы зачерпнуть ладонью и напиться. В этот момент я заметил на дне отпечаток чьей-то ноги. Конечно, я обратил на это внимание Сэма. Он тщательно осмотрел след и сказал:

– Мистер Уайт был совершенно прав, предостерегая

нас от индейцев.

– Вы думаете, Сэм, что это след краснокожего?

– Безусловно! Он сделан мокасином индейца. – Как вы теперь себя чувствуете, а?

– Никак!

– Но должны же вы что-нибудь думать или чувствовать!

– Мне нечего думать! Ясно, что здесь был краснокожий…

– Следовательно, вы не боитесь?

– И не думаю!

– По крайней мере, испытываете беспокойство?

– Тоже нет.

– Значит, вы не знаете краснокожих!

– Надеюсь, однако, их узнать. Как и другие люди, они, несомненно, враги своих врагов и друзья своих друзей. И так как я не имею намерения враждебно относиться к ним, то считаю, что мне нечего их бояться.

– Вы неисправимый «грингорн» и останетесь им навеки! Вы можете делать какие угодно предположения о ваших отношениях к индейцам, на самом деле все будет по-иному, так как события не зависят от нашей воли. Вы скоро в этом убедитесь, но я не желал бы, чтобы вы заплатили за это своим скальпом или, чего доброго, жизнью!

– Когда здесь мог быть индеец?

– Приблизительно два дня тому назад. Мы бы увидели его следы и на траве, если бы они не успели исчезнуть за это время.

– Наверное, разведчик?

– Да, разведчик, выслеживающий буйволов; так как между здешними племенами теперь мир, то это не мог быть военный лазутчик. Парень был в высшей степени неосторожен, очевидно, он еще молод.

– Как так?

– Испытанный воин никогда не ступает в воду там, где след его остается на мелком дне и может быть долго заметен. Только дурак, заслуживающий название краснокожего грингорна и совершенно похожий на своего белого брата, мог совершить подобную глупость, хи-хи-хи!.. А белые грингорны обыкновенно бывают еще гораздо глупее краснокожих. Заметьте это, сэр!

Он тихо хихикнул про себя и поднялся, чтобы сесть на лошадь. Добрый Сэм любил показывать свое расположение ко мне, называя меня дураком. Мы могли бы вернуться прежней дорогой, но так как моя задача как землемера заключалась в том, чтобы изучать свой участок, то мы сперва свернули в сторону, а затем поехали параллельно первому пути.

Скоро мы попали в довольно широкий овраг, поросший сочной травой. Окаймлявшие его по обе стороны откосы были снизу покрыты кустарником, а выше лесом. Овраг был прямехонький, он тянулся как по нитке, так что можно было видеть из одного конца другой. Чтобы проехать его, требовалось около получаса.

Наши лошади сделали только несколько шагов по оврагу, как вдруг Сэм придержал своего коня и стал внимательно смотреть вперед.

– Великий боже! – воскликнул он. – Вот они! Да, в самом деле, вот они, самые первые!

– Кто именно? – спросил я.

Далеко впереди нас я увидел от восемнадцати до двадцати медленно передвигавшихся темных точек.

– Кто? – переспросил Сэм, беспокойно вертясь в седле. – Стыдитесь задавать такие вопросы! Впрочем, вы грингорн, да и еще какой! Юнцы вроде вас никогда не смотрят открытыми глазами. Соблаговолите, высокоуважаемый сэр, угадать, что это за точки, которые вы видете впереди.