ВИННИ-ПУХ И ЛЮБИ ДРУЗИ
Шрифт:
Шакал, известный всем пострел
Мажорно-комсомольских дел,
И тут, конечно же, поспел,
Наркомом первым став Внудел.
Поправив на носу очки,
Оскалив куцые клычки,
Кричал, не чувствуя межу:
«Всех неугодных посажу!!!»
Понятно всем: шакалий бред -
Источник глупостей и бед.
И, чтоб витийщика унять,
Решили денюжку собрать,
Чтоб тот здесь воду не мутил,
А логопеда посетил.
Сам
А также сын, отец и сват
Возглавил Секретариат
Для Винни-Пуховых услад.
В отличье от Шакала свин
Был молчалив и невидим.
Он скромно в стороне стоял,
Копытцем землю ковырял.
Мол, он тут вовсе не причём,
Никак не связан с сим вытьём.
А то, что выдвинут он вдруг,
Так это Винни всё. Как друг.
Опустим мы пустой делёж,
Что на базарище похож.
Всем дали вкусные места,
Мандат для каждого поста.
«Жи-жи» то было неспроста,
Когда торги и суета.
Черту потом уже подвёл
Наш Винни-Пух. Он что-то плёл
О мёде, языке, горшках
И не ворующих руках.
Так что никто не смог понять,
Что им медведь хотел сказать.
Когда опилки в голове,
Ум с ними - ни в каком родстве.
Вот так в лесу Тарам-Парам
Надолго восцарил бедлам.
И зверь, наивно простодушный,
Обманут был в мечтах тщедушных.
ПРИЛОЖЕНИЕ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ. ПРЕДВЫБОРНАЯ ПЕСЕНКА ОВЦЫ. ИСПОЛНЯЕТСЯ БАРХАТНО-СЛАЩАВО-ЗАДУШЕВНО
У вашего крыльца
Мой вздрогнет колокольчик,
У вашего крыльца
Настойчиво стою.
Я подарю вам всё,
А может, даже больше,
Чем горлопан Осёл,
И вам о том пою.
Что может он вам дать,
Тупой и длинноухий?
Что может вам сказать
Из отдаленных мест?
Он срок не раз мотал
(И это ведь не слухи).
Ему - лесоповал,
А вам - мой Благовест.
Смотрите на меня -
Бела я и пушиста.
Подумайте, друзья,
О чем сейчас пою.
Я к вам со всей душой
С сердечком ало-чистым,
А негодяев рой,
Поверьте мне, сгною.
Я заплету косу,
Как бублик меж рогами,
Я счастье принесу
И вам надежду дам.
Поверьте же Овце,
И станем мы друзьями
Со счастьем на лице
И весь Тарам-Парам.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ, В КОТОРОЙ ОСЛИК ИА, ПОДЧЕРКИВАЯ ТО, ЧТО ОН ОСЁЛ, ВЕДЕТ СЕБЯ АБСОЛЮТНО ПО-ОСЛИНОМУ
Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке Леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах.
Пока Осёл с утра телился,
Проснулся, встал, опохмелился,
В нём появилася мысля,
Та, что приходит опосля:
Он понял, хоть и был простак,
Что всё же что-то здесь НЕ ТАК.
Так до жирафовых высот
Доходит поздно анекдот.
И у Ослов - не обессудь!
–
Чрезмерно долог мыслей путь.
Иа во весь ослиный рост
Встал на дыбы: «А где мой пост?!
Кто я? Где я? К чему? Зачем?"
Но космос был и глух и нем.
Что об утекшем причитать?
Осёл он, что с Осла-то взять!
Иа весь день и ночь трубил,
Копытом исступлённо бил.
И лишь к утру его слова
Замедлили свой бег. Иа,
Застывши тупо у пруда,
Смотрел, что отразит вода.
Смотрел уже без всяких слов,
Смотрел с различных берегов.
И жалким зрелищем таким,
Столь душераздирающим,
Иа был наповал сражён,
Как древний мамонт истреблён.
Ведь из пучин прудовых вод
Глядел поблекший небосвод,
Имея в качестве зрачка
Воздушный шарик Пятачка…
Иль, может, солнца душный шар?
Мираж и марево - кошмар!
Иа с видением таким
Стал удручённо никаким.
Своим дрожаньям в унисон