Виннипегская Стена и я
Шрифт:
— Это был не совсем массаж.
Ох.
— И что это должно значить?
— У меня в ягодицах больше мускулов, чем в твоих бедрах.
Все, кто видел задницу Эйдена, знают, что это доказанный факт, поэтому я не собиралась воспринимать это на свой счет. Может, потому, что была все еще сонная, я приподняла брови и ответила:
— Ты видел свою задницу? Это не оскорбление. В ней столько мышц, сколько у других людей во всем теле.
Он приподнял свои густые брови, всего на миллиметр, но я заметила.
— Не знал, что ты уделяла ей
— Почему, ты думаешь, у тебя так много фанаток-женщин?
Эйден низко застонал, но не сказал мне замолчать.
— Ты мог бы заработать небольшое состояние, если бы устроил аукцион и позволил кому-то ущи...
— Ванесса! — Мистер Пропер закрыл рукой мой рот, будто его это шокировало.
Его большая рука буквально закрывала мое лицо от уха до уха, и я приглушенно рассмеялась.
— Из-за тебя я чувствую себя ничтожным, — произнес он, медленно убирая свою руку в сторону, но блеск в его глазах говорил, что он совсем так не думал.
Зевая, я вытянулась.
— Я говорю тебе то, что сказали бы все остальные.
— Нет, никто и никогда не скажет мне подобного.
В его словах был смысл.
— Ну, я говорю тебе правду.
Он издал какой-то звук, и я перевернулась набок, лицом к нему.
— Ты всегда так делаешь.
Почему мне казалось, будто он пытался сказать мне что-то?
— Я всегда пыталась быть честной с тобой, — нерешительно солгала я. Кроме того, что я боялась рассказать ему, например, о моих чувствах к нему или о решении уволиться.
— Ты можешь рассказывать мне обо всем.
И как после этого я смогу жить своей жизнью? Особенно когда я лежала в его кровати, и он сидел около меня, и мы делили одно одеяло на двоих. Я бы хотела, чтобы у меня хватило мужества рассказать ему обо всем, но правда в том, что это не так.
Я до сих пор не готова запрыгнуть так далеко.
Я почувствовала тяжесть его взгляда еще до того, как подняла голову. Прямо передо мной и столом стоял Здоровяк. Буквально передо мной. Я сидела, сгорбившись над столом, и была так сфокусирована на том, что делала, что полностью отключилась.
— Господи. Как у тебя получается так тихо ходить? — он, черт побери, как бесшумный тяжеловесный кот-мутант.
— Навыки.
Клянусь Богом, я чуть не подавилась. Он отошел немного назад и склонился над столом, уперся в него руками и наблюдал за тем, что я делаю.
— Что это?
Я положила ручку на стол и показала ему листок бумаги.
— Это дизайн диптих-татуировки, — я показала на изображения на двух отдельных кусочках, которые все еще обрисовывала. — По одному изображению на каждую ногу, видишь? На одной части лицо Медузы, на другой — ее волосы-змеи.
Когда он ничего не ответил, я удержалась и не нахмурилась.
— Тебе не нравится? Я думала, что у меня хорошо получается.
— Ван, это... — он склонился чуть ближе к рисунку. — Это потрясающе.
— Ага, — я посмотрела на Медузу, и мне пришлось с ним согласиться. Она была чертовски потрясающей. — Я знаю парня в Остине, он делает татуировки. Иногда кто-то просит определенный стиль, в котором он не очень хорош, и, если никто из тех, с кем он работает, этого сделать не может, он обращается ко мне. У меня отлично получается выводить линии, — я снова посмотрела на него и улыбнулась. — Мои акварели тоже не слишком убогие. Я женщина многих талантов.
Пока кто-то не просил у меня портрет, в противном случае я притворялась спящей, чтобы не признаваться, что они у меня получаются не очень.
— Я никогда не задумывался о татуировке, но, возможно, я подумаю о том, чтобы ты нарисовала одну для меня, — ответил он отстраненно.
— Я могу сделать тебе отличного клоуна. Все, что тебе нужно сделать, это попросить, — пошутила я, забирая рисунок.
Ага, у него на лице появилась большая искренняя улыбка, отчего в моей душе появилась брешь.
— Мы впятером собираемся на ужин. Сделай перерыв и приходи.
Мне не нужно было смотреть на рисунок, чтобы знать, что я поработала над ним столько, сколько смогла. Я давно усвоила, что, когда рисую, мне нужно обращать больше внимания на свои пределы, в противном случае я начинаю двигаться по наклонной. И, вероятно, это произошло минут пятнадцать назад, когда мои пальцы свело судорогой.
— Хорошо, — я потянулась через стол и взяла коробку, в которую обычно убирала свои карандаши. — Дай мне десять минут, чтобы переодеться.
Эйден кивнул.
Я знала, Эйден не собирался надевать что-то нарядное, и не пойдет туда, где нужно надеть что-то лучше, чем джинсы. Поэтому я надела узкие джинсы, которые всегда сушу при высокой температуре, чтобы они хорошо на мне сидели, красную футболку с V-образным вырезом и рукавами до локтей и черные туфли на каблуках, которые я не надевала с тех пор, как ходила в последний раз на свидание много месяцев назад.
Не удивительно, что парни ждали внизу. Я знала, они планировали уехать уже завтра. Мне пришлось медленно спускаться по лестнице, и я морщилась на каждой ступеньке — мышцы, о существовании которых я и не подозревала, отвечали болью из-за вчерашней пробежки. Я задумалась над тем, чтобы спуститься вниз на чем-то, но быстро откинула в сторону эту возможность.
Первым меня заметил Зак, и на его лице расцвела большая, глупая улыбка.
— Не говори ничего, — пробормотала я до того, как он заставил бы меня улыбнуться.
На это он только рассмеялся.
Я должна была подумать о том, чтобы надеть вместо туфель кроссовки.
— Я бы понес тебя на спине, но я сам еле хожу, — извинился он, когда я застонала у подножия лестницы.
Я в шутку улыбнулась Эйдену, который стоял около Зака, и захлопала ресницами.
Виннипегская Стена сделал то, что сделал бы Виннипегская Стена, и просто покачал головой.