Вино фей
Шрифт:
— Вашему сыну? — переспросила она, уточняя.
— Льщу себя надеждой, что он просто ещё не созрел духом, но пока его суждения по многим вопросам огорчают меня. Юношеские бунты естественны, лишь бы они не затягивались. Я был бы рад оторвать его от этой компании, но пока это не в моих силах. Но я молюсь об этом. Каждый день молюсь.
Черити улыбнулась пастору. Её растрогали его слова. То, что он, такой мудрый и сведущий, признавался ей в своей слабости, говорило о настоящем доверии, а его предупреждение было подлинной заботой о ней. Почти отцовской. Хотя, подумала она, на месте пастора она не молилась бы о вразумлении сынка, а задала ему трёпку. Вожжами на конюшне.
Привыкнув доверять и пастору, и миссис Стэнбридж, Черити ощутила, что священник искренен с ней, а вот миссис Кассандра — нет. Что до Остина, то Черити услышала вполне достаточно от Вирджинии. Ей она уж точно поверила: Джин могла что-то неправильно понять из разговора, но придумать такое — не могла. Ума бы не хватило.
Черити подлинно решила избегать и Остина, и Энтони. Да всех остальных тоже. Это означало, что она оставалась совсем одна. Впрочем, а что всерьёз изменилось? Разве она не провела в одиночестве годы? Просто горько было думать, что человек, впервые в жизни пригласивший её танцевать, столь дурного мнения о ней, но разве это худшее, что ей довелось пережить?
Вернувшись домой с чёрного хода, Черити натолкнулась на Лиззи и по одному её виду, блестящим глазам и загадочной улыбке поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. И ничуть не ошиблась.
— Вы слыхали, мисс, что тут происходит?
Черити даже не успела спросить, что именно, как Лиззи выпалила:
— Мисс Вирджиния заявила, что никогда не любила мистера Кассиди и ни за что не выйдет за него замуж. Только что сказала, и получаса не прошло!
Известие это Черити не понравилось. Сердце её сжалось дурным предчувствием.
— Она это сказала самому мистеру Филипу Кассиди или сэру Тимоти?
— Отцу сказала, а леди Дороти теперь уже целиком на её стороне. Они всё утро спорили, леди Дороти уговаривала мисс Вирджинию повременить да подумать, не торопиться, но та и слушать ничего не хотела, кричала, что терпеть не может Филипа Кассиди, он, мол, чурбан неотёсанный, совершенно не светский человек и урод к тому же. Не нужен он ей, говорит, и всё тут. И представьте, мисс, и диадему, и кольцо помолвочное — все на постель бросила, велела отдать миссис Кассиди и сказать, что никогда не выйдет за её сына. Потом они вместе пошли к мистеру Хейвуду, и всё ему сказали.
Черити знала, сколько усилий стоило сэру Тимоти заключить этот союз, и поморщилась.
— А что сказал сэр Тимоти?
— Расстроился очень, тоже долго уговаривал мисс Вирджинию подумать да подождать. А та знай себе кричит, что не собирается ждать, пока эта чертовка Сесили окрутит Клэверинга. Сэр Тимоти ей пытался сказать, что разрыв помолвки с такими людьми, как Кассиди, до добра не доведёт. Они непременно отомстят, поползут дурные слухи, неприятностей не оберёшься, быть беде, говорит. Да только мисс Джин и слышать ничего не хотела, кричала, мне нужна свобода, а всё остальное — чепуха и вздор. Вот сэр Тимоти, куда деваться-то, и пошёл к сэру Бенджамину. То-то скандал будет! — Лиззи, излагая подробности, вся лучилась.
— Вряд ли, Лиззи, — попыталась урезонить её Черити, — всё обойдётся.
— Как бы ни так, — дерзко возразила Лиззи Элтон, — ведь мисс Джин столько раз клялась мистеру Филипу в любви, а теперь — на тебе! И чтобы он спустил ей подобное? Да не бывать такому!
— Может, мистеру Кассиди понравилась приезжая леди, и он и сам будет рад расторгнуть помолвку? — пожала плечами Черити.
— Кому-кому, а ему едва ли, он ещё вчера сказал Джону Ковентри, своему груму, что после свадьбы они в Лондон поедут с супругой его, Вирджинией. Стало быть, на верность мисс Джин рассчитывал. А тут такое…
Черити, не будь она так расстроена, позабавилась бы тому, как из мелкой мозаики случайно брошенных в присутствии слуг слов господ — те умудряются складывать весьма верное изображение. Но сообщение Лиззи подлинно не порадовало её, хоть до того она считала, что брак мистера Кассиди и Вирджинии едва ли будет удачен. Однако разрыв помолвки порождал множество нелепых слухов, рвал отношения между семьями, сеял вражду. И это всё только ради погони за графом Клэверингом и его деньгами? Тем самым Клэверингом, о которого можно порезаться в кровь…
Черити нахмурилась и спросила Лиззи, не приходили ли письма из Бата на её имя?
— Нет, мисс, вы уже спрашивали. Я смотрела, из Бата ничего не было.
Черити действительно каждый день справлялась о почте, но письмо от мисс Стивенс не приходило.
К удивлению многих в семье, хуже всего к разрыву помолвки отнёсся кузен Винсент. Поняв, что после отказа Джин выйти замуж за Филипа пятьдесят тысяч приданого мисс Кассиди растают для него, как утренний туман над рекой, он был явно рассержен. Мисс Сесили Кассиди была самой богатой девицей в округе, не считая графской сестрицы. Но Винсент за один лишь вечер насмотрелся на неё достаточно, чтобы понять, что мисс Клэверинг явно цены себе не сложит, и на брак с ней никогда всерьёз не рассчитывал. Но чтобы из дурного каприза собственной сестрицы он потерял пятьдесят тысяч?
Винсент долго уговаривал Вирджинию, спокойно и сдержанно объяснял ей, насколько выгоден для неё брак с Филипом Кассиди, разъяснял, что разрыв помолвки вызовет скандал и породит большие сложности для их семьи, но ничего не добился. Джин не желала ничего слушать. Она только качала головой, затыкала уши и повторяла, что ни за что не выйдет за Филипа и требовала, чтобы брат оставил её в покое.
— Уж не мнишь ли ты, — без обиняков спросил её Винсент, — что тебе удастся покорить графа Клэверинга? Это же пустые мечты.
Этот вопрос основательно разозлил Вирджинию.
— Я попросила бы тебя, братец, не лезть не в своё дело, — в ярости отчеканила она.
— Ошибаешься, деньги семьи — это моё дело. При этом Клэверинг покуда на тебя и внимания-то не обращал, если не считать позавчерашних дежурных комплиментов. С чего ты решила, что если ты порвёшь с Филипом, что-то изменится?
— Убирайся отсюда, — прошипела Вирджиния, — ты просто глупец и ничего не понимаешь.
Винсент пару минут молча глядел на сестру, потом, подлинно поняв, что говорить с ней бесполезно, вышел. Вирджиния швырнула ему вслед подушку. Черити, ставшая невольной свидетельницей этой сцены, вздохнула. Она недолюбливала Винсента Хейвуда за холодность натуры и расчётливость, но сейчас не могла не признать, что он абсолютно прав.