Вино фей
Шрифт:
… И всё же она сделала что-то не то.
Тут, однако, часы пробили два, и в гостиную влетела Лиззи, передав ей, чтобы она вышла в зал, где в ожидании визита собралось всё семейство. Черити оправила платье и с готовностью поднялась в Белую гостиную. Пока она шла туда, за окном послышался стук копыт, внизу остановился экипаж, и лакеи распахнули двери.
Черити с удивлением озирала домочадцев, разодетых, точно для бала. Что до вошедших, то леди Рэнделл впервые поменяла чёрное платье на тёмно-вишнёвое, а его сиятельство граф Клэверинг, как заметила Черити, со времени утренней прогулки сменил сапоги на щегольские ботинки и облачился в серый костюм. Мисс Клэверинг мучила нестерпимая головная боль — за её отсутствие извинились.
После приветствий и традиционных вопросов о здравии, во время которых милорд позабыл осведомиться о благополучии мисс Тэннант-Росс, он с готовностью выслушал приглашение на субботний вечер. Потом уронил пару тонких комплиментов красоте мисс Хейвуд, сообщив, что откровенно завидует её счастливому жениху, и повторил приглашение всей семье пожаловать к ним в Фортесонхилл в среду. Леди Хэрриет поддержала племянника, тоже проронив похвалу красоте мисс Вирджинии, она вообще была сегодня сверх всякой меры любезна.
После отъезда высоких гостей Черити вздохнула с облегчением.
То, что мистер Клэверинг не заметил её и не сказал ей за весь визит ни одного слова, весьма обрадовало леди Дороти и мисс Вирджинию, которые то и дело бросали на неё торжествующие взгляды. Черити было неприятно, что они столь явно радуются её унижению, но зато теперь, подумала она, ей не придётся слышать их ревниво-негодующие упрёки.
Её и вправду оставили в покое. Мать и дочь теперь то и дело уединялись и о чём-то шептались, потом уезжали, возвращались, снова секретничали, но уже вместе с сэром Тимоти, а порой и с Винсентом Хейвудом. Вирджиния стала не похожа на себя — исчезли расслабленная томная лень и вечные капризы, она стала походить на свой портрет, зримо исхудала, глаза запали.
При этом, несмотря на подчёркнутое невнимание графа к кузине во время последнего визита, Джин явно ревновала, и если раньше она смотрела на Черити с безразличием и презрением, разумеется, тогда, когда светские приличия не вынуждали её вести себя как подобает, то теперь в её взгляде то и дело проступала злость.
Черити поняла, что Вирджиния всерьёз видит в ней соперницу в борьбе за внимание Клэверинга и подивилась.
— Надеюсь, теперь ты поняла, что Клэверинг совершенно равнодушен к тебе?
Эти слова, в которые Вирджиния невесть почему вложила слишком много яду, она адресовала Черити, войдя к ней вечером в день визита.
— Да, конечно, — твёрдо сказала Черити, стремясь прекратить разговор.
— Я рада, что ты это понимаешь, — кивнула Вирджиния. — Все видели, что он просто шутит с тобой, и только.
— Да, конечно, — повторила Черити, надеясь, что Вирджиния после этого уйдёт.
— И не пытайся кокетничать с ним — всё равно ничего не выйдет. Стэнбридж верно сказал, что тебе придётся прикидываться умницей, чтобы прожить, и дурочкой, чтобы заполучить мужа.
Джин вышла, хлопнув дверью.
— Да, конечно, — механически произнесла Черити, и слова эти эхом отдались в стенах пустой комнаты и в её душе.
Глава 9. Законченная мысль
Не выжимай из волчьих ягод яда,
не испивай из Леты ни глотка,
и Прозерпине для тебя не надо
сплетать из трав дурманящих венка;
для чёток не бери у тиса ягод,
не позволяй предстать своей Психее
ночною бабочкой, пускай сова
тебя не кличет, и пускай не лягут
над тенью тени: став ещё темнее,
печаль твоя останется мертва.
Мистер Крайтон был в ярости. Умом он теперь понимал, что мисс Тэннант-Росс — вполне под стать графской сестрице, леди Сэломи Клэверинг, но та была хотя бы богатейшей особой высокого происхождения. У неё было право не замечать мужчин, холодно отвечать или вовсе не отвечать на комплименты, ходить с видом королевы. Но кто такая эта приживалка Хейвудов, чтобы позволять себе подобное?
Фредерик Крайтон так взбесился, что у него обострилась язва желудка, а когда он пытался успокоить бешенство сигарой, боль только усилилась. Вскоре на бульваре он встретил мисс Кассиди, выгуливавшую любимого пуделя. Эта тоже возмечтала стать графиней, подумать только…
Он подошёл к ней и осведомился о её здоровье, мисс Кассиди ответила, что прекрасно себя чувствует.
Разозлённому мистеру Крайтону невесть с чего в её тоне померещилась издёвка, и он приказал ей к десяти прийти к нему с чёрного хода. Когда у него случался приступ язвы, постельные развлечения помогали снять спазмы боли. Кроме того, он не терпел, чтобы девки пренебрежительно обращались с ним, а эта, въявь пялясь на Клэверинга, основательно взбесила его.
— Или ты возмечтала, что твой дырявый зад приглянется его сиятельству? — глумливо спросил он. — Так тут уж, извини, для него нужна особа почище-с. Ещё раз посмеешь строить ему глазки — и по свету, уверяю тебя, поползёт молва о твоих милых прихотях, поняла?
Мисс Кассиди неожиданно кротко ответила, что она придёт. Может, не в десять, а чуть позже.
Крайтон мрачно кивнул, и направился домой.
Лицо смотревшей ему вслед мисс Кассиди медленно менялось: с него исчезла улыбка, со щёк стёк румянец, губы искривились в злобной гримасе. Она поняла, что этот человек подлинно опасен для неё. Забавы с ним тешили её, но реноме в обществе поважнее любых забав. Какое право он имеет приказывать ей? Считает её своей рабыней? Подстилкой? Ну, подожди же…
Она, ведя на поводке пса, медленно побрела в самую дикую часть парка, глаза её казалось, заволокло туманом, губы шевелились, точно шепча молитвы. В ней проснулась леди Макбет. «Ветка тиса, что была ночью, чуть луна зашла, в чаще срезана дремучей…», невесть с чего пронеслось в её голове, и Сесили замерла.
Нет, она не собиралась искать ядовитый тис, аконит, дурман или белладонну. Незачем. Сесили прекрасно помнила, что в каморке на третьем этаже их дома был небольшой шкаф, где на самой верхней полке покойная бабушка хранила редкие снадобья, коими то растирала больную спину, то использовала несколько капель от простуды. Однажды юная Сесили полезла туда, но была поймана бабулей и сильно отшлёпана. Потом, успокаивая рыдающую внучку, старая миссис Кассиди объяснила ей, что некоторые настойки смертельно опасны.