Вино фей
Шрифт:
Флинна этот аргумент не убедил.
— Если Сесили хорошо знает Джин, она знает и то, что Вирджиния может проболтаться даже без всякого умысла, просто по глупости. Но, как я понимаю из твоего рассказа, обо всем знает ещё один человек, правда, со слов уже покойного мистера Крайтона, — это мистер Остин Стэнбридж. И он тоже может внезапно опочить, если мисс Кассиди станет известно о его осведомлённости.
— Может, — согласился Клэверинг. — Да хранит его небо. Я не считаю. Что должен беспокоиться о нем. Я просто подумал, а не связал ли изрезанный портрет с местью Сесили? Она не столько ненавидит Джин, сколько опасается, и вполне могла попытаться запугать её. Хотя, судя по печальной судьбе мистера Крайтона, мисс Кассили — особа решительная, и тогда изрезанными портретами дело не ограничится.
— Но если мисс Кассиди решила избавиться от Джин, зачем ей вообще было рвать портрет-то? В доме все думают, что это дело рук молодого Филипа Кассиди, отомстившего невесте за разрыв помолвки, но он подлинно не мог это сделать, ибо я за минуту до поездки в церковь видел портрет — в целости и сохранности, а Кассиди приехали в церковь задолго до Хейвудов. Это было сделано с восьми сорока в воскресение до полудня этого же дня. Это три часа с небольшим.
— В любом случае, это твоя родня, Флинн, понаблюдай за мисс Хейвуд и побереги мисс Тэннант-Росс.
— Черити-то от кого? Ведь твой ловелас мёртв.
— Других немало.
— Уж, не по нраву ли тебе пришлась кузина-то? — с тонкой улыбкой спросил Флинн.
Клэверинг лениво кивнул.
— Милая девочка, говорю же.
Флинн внимательно взглянул на дружка. Клэверинг влюблялся редко, ибо был излишне критичен и умён. Как человек светский, умел быть обаятельным, но вовсе не готов был бросить весь мир к ногам своей Прекрасной дамы. Он искал женщину-друга, что Флинн же считал глупостью. Где такое найдёшь? Фрэнсис был немногословен, внимателен и заботлив, всегда был рядом, когда кто-то нуждался в помощи, но никогда не пускал пыль в глаза.
Впрочем, он любил запускать воздушных змеев. Это было то, чего Флинн в друге не понимал.
— Ты пригласил её на танцы в Фортесонхилл?
— Нет, она просила меня не уделять ей внимания.
— Что так? — удивился Флинн.
— Насколько я понял, моё внимание может серьёзно осложнить ей жизнь.
— А, это конечно, тётушка Дороти спит и видит свою дочку графиней, — кивнул Флинн, снова начав грызть новую зубочистку. — Ты же не против сделать мисс Вирджинию леди Фрэнсис Клэверинг?
— Против, — меланхолично сообщил Клэверинг. — Я уже три года ношу старый штопаный шлафрок, уж больно он удобен, но невесту предпочту незаштопанную.
— Привередлив ты, как я погляжу, — пробурчал Флинн.
— Не больше тебя, полагаю. Ты вон выбрал себе, что получше, что же мне подсовываешь всякую гниль?
Флинн зевнул. Он уже успокоился, ибо всегда считал, что опасность, которую можно предвидеть, — это вовсе и не опасность. По-настоящему опасно только непредвиденное.
— Да ничего я тебе не подсовываю. Но что делать-то будем?
Клэверинг устало потёр лоб.
— Потихоньку во всем разберёмся. Вот что, приглашу-ка в среду мисс Сесили да внимательно пригляжусь к ней.
— Это дельно. Кстати, не пригласишь ли ты сегодня в Фортесонхилл Филипа Кассиди? Я тоже хочу приглядеться к нему. Можно пострелять бекасов. Надеюсь, твоя суровая тётушка позволит?
— Да, она любит дичь. Сейчас пошлю за ним.
Филип Кассиди не отказался от приглашения, а пока в Фортесонхилле стреляли бекасов, мистер Остин Стэнбридж только что вышедший с кладбища, столкнулся у церковной ограды с доктором Кардиффом. Врач поприветствовал сына пастора и осведомился о его невесёлом виде.
— Что это с вами, юноша?
Стэнбридж вздохнул и признался врачу, что все никак не может прийти в себя после смерти мистера Крайтона. Ведь тот в последние дни ни на что не жаловался.
Врач только вздохнул.
— Язва коварна, и иногда такое бывает. Вскрытие показало, что дела его были плохи, хоть и были ещё некоторые странности…
— Какие странности?
— У него обожжён весь желудок и горло, чего у язвенников не бывает. Возможно, он что-то выпил и отравился, его перед смертью сильно рвало.
Кардифф откланялся, а Остин в полном изнеможении опустился на скамью у церкви. Правильно ли он понял? Крайтона, возможно, отравили? Но кто? Врагов у него не было, да и яд — не мужское дело. Но если это сделала женщина — то это, скорее всего, мисс Кассиди. Крайтон ведь хвалился, что ни за что не позволит ей вертеть дырявым задом перед графом.
Вот и дохвалился… Дурак.
Но точно ли так? На минуту Остину пришла в голову мысль, что теперь мисс Кассиди в его руках, но его тут же прошиб мороз, и он покачал головой. Если Сесили и впрямь отправила Крайтона на тот свет, то узнай она, что он в курсе её похождений, он сам не даст за свою жизнь и ломаного гроша. Это все равно, что надеть поводок на бешеную собаку — кто знает, в какой миг она перегрызёт его и сорвётся с привязи? Вон, Крайтон думал, что держит её крепко. Нет, это куда как неразумно. Но что делать?
«А ничего, — сказал ему вдруг глумливый и страшный, точно гробовой голос внутри него самого. — Сиди тише воды, ниже травы, идиот блудливый, не то лежать тебе рядом с дружком твоим — одесную…»
Остина заморозило. Он не понял, кто это сказал: вокруг никого не было.
Тут из храма вышел отец. От его согнутых плеч исходило ощущение надлома и боли, но Остин ощутил совсем другое. Оттуда шло тепло, тепло отцовских рук и его объятий, тепло покоя и безопасности.
— Отец, — прохрипел Остин и ринулся к храму, — отец…
Пастор Стэнбридж поднял голову на крик сына и увидел его, бегущего к нему.
— Папа, — Остин с силой сжал отцовские плечи, — прости меня, отец, я был так глуп… — слёзы душили его, но с каждой секундой в отцовских объятиях страх слабел, холод отступал, гробовой голос становился все тише.
— Мальчик мой… — пастор плакал и благодарил Создателя.
Он так верит, что сын образумится и вот…
Глава 17. Размышления
Позабыла про ночь, не заметила дня,
В чуткой памяти злобные взгляды храня.
Лица, полные ярости, злобы слепой
Перед ней проносились, как дьяволов рой…