Вино викингов
Шрифт:
Я улыбнулась. Немного спустила саму себя на землю – в его глазах:
– По правилам я должна была не допустить даже вытаскивания оружия! Иными словами, нейтрализовать убийц еще в коридоре, перед приемной. Увидеть по их лицам, что идут они к вам не с мирными целями.
– Ну, это вы загнули, Евгения Максимовна. Невозможно прочитать по роже намерения человека!
– Еще как возможно! Стоит только приглядеться. У киллера взгляд пустой зачастую. Пустой и холодный. Как у робота. Он по сторонам не смотрит. Он смотрит только в направлении цели. И повадки
Ветров пожал плечами:
– Не знаю. Я бы не разглядел всего этого. По мне – все люди одинаковы. Одеждой да ростом лишь различаются. Ну, и прочее… физическое.
Ха-ха. Прожил столько лет на свободе, воюя с законом, а в людях так и не научился разбираться? Быть может, он просто дурака валяет? Не знаю, что и подумать в таком случае…
– Ошибаетесь, Александр Геннадьевич. Каждый человек неповторим в своем роде. Одинаковых на всей планете не сыскать, как ни пытайся.
– Спорить не буду, Евгения Максимовна. Вам виднее. – И он сменил тему, видимо, что-то почувствовав в моем прищуренном взгляде: – Вы на меня сердитесь, да? Мол, напоролся, свинья, а вам охранять такого…
Не скажи! Обожаю охранять пьяных. Что ты им говоришь, то они и делают. Прямо как марионетки. Заливши глаза, они воображают, что держат мироздание в своем кулаке, а на самом деле исполняют все, что ни попросишь. Щедры, сговорчивы, пластичны, как глина. Вылепишь из такого звуковоспроизводящее устройство – оно и будет болтать без остановки. Изваяешь терминатора и защитника – он «разломает» всех, на кого ни укажешь. И так – до тех пор, пока количество выпитого не превысит «удобоваримой» нормы.
Я опровергла его предположение:
– Ничуть. Так даже легче.
Он согласился, видимо, зная за собой, пьяным, что-то такое. Или просто вспомнил случаи из личной жизни:
– Логично.
Молчание затянулось на целую минуту. Потом Ветров сжал до хруста свой кулачище. Потряс им – красноречиво. И только после этого заговорил. Но уже в другом ключе. Видимо, он начал издалека озвучивать тему, на которую и хотел поболтать, явившись в мою комнату в столь поздний час:
– Я, Евгения Максимовна, всегда своих врагов в кулаке держал. Всегда! Чуть вякнет гнида какая, я ее и… – Опять он кулаком потряс. Опять – очень красноречиво. – И эту бы тварь раздавил, которая сегодня мне копыта весь день пилила. Но… Но не могу…
Я отпила еще глоток кофе. Беседа становилась интересной. Крайне. «Мамонт» пришел исповедоваться? В пьяном состоянии? Запросто все выложит, стоит только начать правильно задавать вопросы. Это качество спиртного мне нравится. Помогает узнавать намного больше, нежели в обычной трезвой беседе.
– Вас что-то стесняет, Александр Геннадьевич?
Он мотнул головой и повысил голос:
– Стесняет. Я по рукам и ногам связан!
Опаньки! Сейчас настанет момент истины. Вот только спрошу:
– И чем же? Шантаж?
Он откинулся на спинку кресла и выдал:
– Ха! На шантаж я не поведусь. Я лучше отморозков снаряжу к шантажисту.
– Если не шантаж, тогда что?
– Горе у меня, Евгения Максимовна. В шоке я. В большом.
Приложился к бутылке – надолго. Спиртное потекло по его шее. Он утерся рукавом, поморщившись. Не дав мне ничего сказать, спросил:
– А знаете почему?
Я отрицательно покачала головой:
– Не знаю.
– Потому что… Потому что жена и сын мои не на курорте вовсе. Их какая-то тварь похитила и теперь денег требует! И эта же тварь меня убить зачем-то пытается!
Я хотела было сказать что-то, но замолчала, пораженная до глубины души. Ветров тем временем извлек из кармана скомканный листок бумаги и протянул его мне. Желваки заметно напряглись на его скулах.
Разгладив бумагу на колене, я стала читать.
«…Баба твоя у нас. Сынок, естественно, тоже. Сам понимаешь, что полицаям звонить не следует. Стоит только совершить такую непростительную глупость, как сразу же на твой адрес придет известие из городского морга о поступлении туда двух обезображенных трупов. Цена двух жизней – двадцать миллионов долларов. Срок – четверо суток, начиная с этого момента. Ищи деньги, Ветров…»
Вот это новость! Жену и наследника похитили, тем самым связав Ветрова по рукам и ногам! Не только деньги требуют, но еще и убить его пытаются? Странно…
Я вернула ему записку. Осторожно поинтересовалась:
– А когда это произошло?
– Вчера вечером… – Он мрачно усмехнулся. – Я приехал с работы, а весь дом на ушах стоит. Охрана обезоружена, все, что ценного было, – исчезло, прислуга только каких-то уродов в масках помнит, а Наташка с Лехой…
Шмыгнув носом, он допил бутылку – залпом. Сдавил ее в руке, словно бумажную. Осколки стекла разлетелись по полу.
– А их – нету… И эта писанина на столе в кабинете валяется. Мол, готовь бабки, не то… Ну я и собрал что было. Наскреб все двадцать лимонов. А эти твари звонят сегодня после обеда и говорят: «Ты, типа, парень богатый, давай, короче, еще двадцать…»
Ветров отряхнул руки от осколков. Затем выудил из кармана штанов еще одну бутылку, которую я и не заметила, когда он вошел. Открыл ее.
Выхлебав разом не меньше трети, он вновь заговорил:
– Ну, я им и кричу: «Вы че творите-то?! Зачем тачки и людей моих гробите, знаете же, что я в состоянии отдать такие деньги!» А они, Евгения Максимовна, не в понятках. Дескать, мы не при делах. Вообще ничего не знаем. Типа, это уже кто-то не наш. Сам, мол, разбирайся со своими врагами. Но сначала – деньги. – Грустно вздохнув, он взглянул на меня… как на священника, что ли! И поведал: – Вот я к вам и обратился… Как я своих выкуплю – так мы и разойдемся. Я сам найду всех, кто мне зла желает. А пока… Пока что – вы мой телохранитель. И очень хороший телохранитель, судя по сегодняшнему происшествию на складе.