Виновница страстей
Шрифт:
– Потому что в юбке неудобно по деревьям лазить, – дерзко бросила Аглая. – Неужели не понятно?
– Предположим, – повторил Бюжо. – А все-таки зачем тебе понадобилось лезть на дерево?
– Да, зачем тебе это понадобилось? – подхватил лейтенант, решивший, видимо, показать, что главный здесь все-таки он.
– С вашего позволения, мой лейтенант, – вмешался всадник. – Не могли бы вы побеседовать с этой дриадой, – он ухмыльнулся, – без меня? Я должен скакать дальше!
– Исполняй свой долг, кавалер, – согласился лейтенант. – А мы разберемся со шпионкой.
– Желаю удачи, мой лейтенант! – воскликнул шеволежор, бесцеремонно свалил Аглаю с седла и подхлестнул коня, который сразу пошел рысью.
Девушка кое-как поднялась на ноги. Голова кружилась, все тело ломило, но сейчас было не до того, чтобы себя жалеть, – спасаться надо, спасаться!
Покосилась через плечо. Лес, под защиту которого можно кинуться, вроде бы близко, но все же слишком далеко, чтобы успеть до него добежать.
– Даже не думай! – рявкнул лейтенант, поймавший ее взгляд, и выразительно положил руку на пояс, за который был заткнут револьвер. – Бюжо! Возьми ее на прицел, а то, как я погляжу, нам попалась весьма прыткая дриада!
Стоящий рядом с ним плюгавенький фузилёр [6] – по-видимому, это и был Бюжо – сорвал с плеча ружье с примкнутым штыком и воинственно вскинул его. По конопатой физиономии было видно, что Бюжо готов пустить оружие в ход в любую минуту. Впрочем, Аглая уже поняла, что пытать судьбу не стоит. Надо отовраться, но как?!
До чего же глупо… Ну почему она ничего не придумала на всякий случай? Конечно, даже предположить не могла, что окажется в руках врага! Теперь придется соображать на месте. Но неужели Аглае изменит ее всегдашняя изобретательность? Сколько раз она выручала свою хозяйку! Помогала спасать людей, устраивать чужое счастье… правда, устроить счастье самой Аглае не помогла, но, видимо, это было не в ее силах. Хотя кто знает! Если бы Аглае удалось остаться живой, если бы удалось спастись от этой напасти, может быть, она смогла бы отыскать Льва Каменского и сказать ему, что она любит его, хоть не имеет на это никакого права. Но ведь для любви нет запретов, она всегда права, она всё превозмогает!
6
Так в описываемое время называли вооруженных пехотинцев, от франц. fusil – ружье.
Любовь?.. Да конечно же! Вот подсказка! Вот выход!
– Я забралась на дерево, чтобы лучше было видно ваши войска, – начала Аглая.
– О ля-ля! – радостно завопил Бюжо. – Я же говорил!
– Никакое не ля-ля! – передразнила Аглая. – Во всех этих войсках меня интересовал только один человек!
– Кто? – так и подпрыгнул Бюжо, едва не выронив ружье. – Вице-король? [7] Маршал Ней? Маршал Даву?!
– Кто?! – грозно вопросил лейтенант. – Кто из них?
7
Этот титул при Наполеоне носил Эжен Богарне.
– Зачем мне маршал?! – изумилась Аглая. – Я искала простого пехотинца. Я люблю его! Его одного!
– Что?! – Бюжо и лейтенант были так изумлены, что даже отпрянули от девушки.
– Что слышали! Мы были так счастливы вместе… но он покинул меня, чтобы уйти вместе со своим полком. Мы даже проститься не успели! Я чуть не сошла с ума от горя! – простонала Аглая, отчаянно надеясь, что отсутствие следов слез, непременных признаков горя, не будет замечено. Конечно, хорошо бы хоть сейчас зарыдать, однако, как она ни старалась, никак не получалось. – Я залезла на дерево, чтобы увидеть его в последний раз… чтобы хоть посмотреть ему вслед!
Лейтенант и Бюжо переглянулись. Судя по выражению их лиц, презрение к глупости русской дриады мешалось у доблестных воинов с некоторой завистью к красавчику, которому удалось заслужить столь пылкую любовь. Однако физиономия Бюше была еще и окрашена немалой подозрительностью, в то время как лейтенант явно растрогался.
«Наверняка родом из Прованса, – подумала Аглая. – Видаль, помнится, уверял, что в Провансе, который можно назвать родиной трубадуров, живут самые чувствительные мужчины!»
За этим воспоминанием невольно потянулось еще одно: как Дроня, милый, незабываемый Дроня, ненавидевший заносчивого гувернера от всего сердца, никогда не упускал возможности, проходя мимо него, пробормотать: «Слышь, а ты пятиногую лягуху видаль?» И сам себе отвечал: «Нет, не видаль! – а потом еще хмыкал: – Эка невидаль!» Это доводило гувернера до белого каления.
– Эй, дриада! Отвечай! – раздался громкий голос лейтенанта, и Аглая вздрогнула.
Кажется, она слишком глубоко погрузилась в воспоминания! Наверное, искала в них защиты от своего страха, потому что ей по-прежнему было страшно, и любое воспоминание о доме, о ком-нибудь из домашних, пусть даже это воспоминание было связано с гнусным Видалем, само собой успокаивало.
– Что? – испуганно уставилась Аглая на французов. – О чем вы спросили, господин лейтенант?
– Я спросил, в каком полку служит твой дружок, – повторил лейтенант.
– В каком полку? – растерялась Аглая. – Откуда мне знать?! Он не говорил, а я не спрашивала. Он это в секрете держал!
– А его имя ты тоже не спрашивала? – не без издевки усмехнулся лейтенант.
– Или он его тоже в секрете держал? – угодливо подхихикнул Бюжо.
– Да нет, – пожала плечами Аглая. – Я отлично знаю, как его зовут!
– Ну и как? – спросили лейтенант и Бюжо в один голос.
Аглая открыла рот. Как назло, ни одно французское имя не шло на ум! Их все словно бы выжгло из памяти! Только одно крутилось в голове, потому что недавно вспомнилось, и Аглая безотчетно выпалила:
– Его зовут Анн-Мари-Поль Видаль!
Лейтенант и Бюжо на миг застыли, с одинаково ошеломленным выражением хлопая глазами, а потом вдруг принялись хохотать, и не они одни: все пехотинцы, которые до сей поры молча, с превеликим любопытством прислушивались к разговору, тоже захохотали.
Аглая стояла, хлопая глазами и растерянно оглядываясь, ничего не понимая, только смутно ощущая, что близко беда.
Внезапно лейтенант оборвал смех, властно махнул рукой – и все хохочущие глотки разом закрылись. Наступила тишина, и в этой тишине раздался окрик лейтенанта: