Вираж бытия
Шрифт:
Это ведь уже не первый завод, который он посетил. И везде одно и тоже. С разными оттенками. Этакий «Колхоз интертеймент» на минималках. Кое-где поприличнее. Встречаются даже монументальные цеха с серьезным оборудованием, оставшимся в наследство от «проклятого царизма». И оно внушало. И даже вводило в заблуждение. Но он знал куда смотреть. И понимал – беда. Одна сплошная беда. Всюду.
Конечно, глядя на все это можно впасть в уныние и тоску. Дескать, у нас ничего толком делать не умеют и особенно оружие. Но Фрунзе в той, прошлой жизни,
Уникальное претенциозное производство.
Высочайшее качество.
И культура с квалификацией на невероятном уровне.
«Можем же… можем…» – крутилась навязчивая мысль у Михаил Васильевича в голове.
Понятное дело – там – специальное производство, которое не гонит серию. И сравнивать их не правильно. Но… то маленькое производство изготавливало первоклассных снайперских винтовок не принципиально меньше выпуска ружей-пулеметов Федорова тут…
Где-то через полчаса блуждания по заводу его догнал запыхавшийся директор. И начал что-то лепетать, заметив, что нарком беседует о чем-то с в пузыри пьяным слесарем. Довольно добродушным и гостеприимным.
– И много у тебя таких? – уточнил нарком у директора.
– Хватает. – понуро ответил тот.
– Каждую неделю будешь посылать мне список сотрудников, явившихся на работу в пьяном виде. Полностью фамилия, имя и отчество, и год рождения, чтобы не перепутать. Или прозвище, если имеется.
– Но товарищ нарком, я не вам подчиняюсь. Я не должен отчитываться перед вами.
– И верно, не подчиняешься. – охотно согласился с ним Михаил Васильевич. И, словно бы забыв о своих словах, отправился дальше бродить по цехам. Продолжая фиксировать количество работающих станков, рабочих на рабочих местах, их состояние и занятие.
– Смотри, барчука какого-то занесло к нам, – воскликнул пьяный голос со стороны. На него сразу начали цыкать и шикать. Но ему было плевать. – Ну а чо? Ходит тут. Распоряжается. Нашелся цаца!
Фрунзе остановился.
Он был по своему обыкновению в серой шинели без знаков различия. Поэтому его далеко не все узнавали.
Подошел ближе к этому говоруну.
– Кто таков?
– Пролетарий! – громко произнес он, выпятив грудь колесом.
– А звать как?
– Сеней кличут.
– И что же ты пьян Сеня?
– Имею право! Я что, зря кровь проливал и сражался за счастье народа?! Как товарищ Ленин говорил? Землю крестьянам, фабрики рабочим! Я и есть рабочий! Стало быть я тут главный. Мой завод! – с трудом выговаривая слова выдал этот кадр.
– Какой же ты рабочий? Вон – пьян как свинья. Едва на ногах стоишь. Ты Сеня тунеядец и трутень, паразитирующий на своих трудовых товарищах. Кто не работает или не надлежащим образом выполняет свои трудовые обязанности, трудовую дисциплину, технологию, тот и не пролетарий вовсе, а так… – презрительно махнул рукой Михаил Васильевич.
Говорил он при этом громко. Даже наверное слишком громко. Специально, чтобы слышало как можно больше ушей. И стоящий рядом с директором сотрудник «органов» услышал, что-то чиркнув у себя в блокнотике.
– Да кто ты такой?! – возмутился этот «трудяга».
– Нарком по военным и морским делам Фрунзе. Слыхал о таком?
– Слыхал… – как-то резко опешил он и сдал назад, побледнев лицом. О прибытии таких высоких персон обычно загодя предупреждали и весь завод к ним готовился. А тут…
– Наша молодая Советская республика на пороге войны. Нас хотят раздавить и уничтожить. А что же ты? Пьешь? Бездельничаешь? А если завтра бой? Чем ты воевать будешь? Пустыми бутылками?
Он промолчал.
Фрунзе же обреченно махнул рукой и отправился дальше. Ему требовался Федоров и его команда. В том, какой здесь уровень оружейных производств он уже разобрался. Он ожидал хуже. Но все равно – тошно…
– Михаил Васильевич, – поздоровался с ним Владимир Григорьевич у дверей своей «каморки».
– Я собственно к вам.
– Так вызвали бы, – несколько растерялся инженер.
– Хотел посмотреть в каких условиях работаете и какие возможности завод имеет.
– Вижу разочарованы.
– Разочарован. Вообще не понимаю, как тут хоть что-то производится. У вас есть место, где переговорить с глазу на глаз?
– Разумеется.
Пройдемте.
Сели.
Начали общаться.
Федоров продемонстрировал наркому свой автомат. Разобрал его. Рассказал как какой узел делается, что вогнало Фрунзе в откровенную тоску. Куча фрезеровки, причем довольно сложной. Ствольную же коробку и тело затвора так и вообще получали путем пайки медью.
Конструкция в целом – несложная. Но уровень ее «технологичности» поражал. Михаил Васильевич встречал довольно много моделей огнестрельного оружия. В прошлой жизни уделил время, после того, как сел на пенсию и занялся научными изысканиями. Чтобы оценить проблемы изготовления того или иного оружия и, как следствие, чисто производственные, индустриальные проблемы, ему требовалось понять что там и к чему.
Автомат Федорова он видел тоже. Мельком. Его все равно в 1928 году с вооружения РККА сняли. Поэтому на нем он внимания не заострял. Его ведь 30-е интересовали.
Вот.
А теперь смотрел на него и ужасался.
Конечно, на каком-нибудь нормальном производстве, даже уровня конца XIX века такое оружие можно было вполне потянуть и серийно. Но не в Союзе этих лет. Увы. Разве что в формате штучного производства.
– Вижу – недовольны.
– Задумка отличная. Но как это все серийно производить? Вы не задумывались об этом? Да еще и магазин однорядный. Вон какой большой, а патронов мало.
– Так патрон с полу-фланцем. Если делать его двухрядным – клинит. Не часто, но бывает. Особенно при загрязнении. Надежно работает только когда вот так – ровненько, в рядок.