Вираж бытия
Шрифт:
– А может взять мою старую разработку?
– 6,5х57? Так под него оснастки нет и взять ее неоткуда. Да и избыточен он по мощности. Изыскания показали, что на практике бойцы редко стреляют из индивидуального оружия далее пятисот шагов. Как прицельно, так и на подавление. Это просто малоэффективно.
– Понял, – покивал Федоров. – Посмотрим, что можно сделать. Но как я узнаю по поводу патрона? Я ведь не занимаюсь закупкой оснастки.
– Я сообщу. Наркомат уже сделал запросы. Пока ориентируйтесь на патроны Арисаки. Просто сами на токарных станках сточите у них выступающие фланцы. И переснаряжайте.
Беседа
Во многом по кругу.
То Федорову не нравится использование штамповки и сварки. Он пытается убедить Фрунзе что это получится ненадежно и хлипко. Михаил Васильевич же предлагает проверить. Потом другой вопрос. Потом еще. И так далее. А потом заново и по новой. Наконец, он не выдержал и задал главный вопрос, который его волновал и вынуждал морочить голову:
– А что-то делать с моим автоматом?
– Самозарядной винтовкой. Ей мы займемся позже. Сначала – вот этот проект. Справитесь – обещаю, доведем до ума и большой серии ваш образец. В текущем виде он не пригоден для массового производства. Но если его доработать – может оказаться очень полезен…
Глава 10
1926 год, февраль 28, Москва
Завершив разговор с Федоровым нарком вышел подышать воздухом. Тут то к нему и подошел давешний сотрудник «органов». И уточнил, правильно ли он понял эпизод с пьяным рабочим. Понял он, без всякого сомнения, правильно. Только дело серьезное и шло в разрез с привычной оценкой ситуации.
Фрунзе все ему разъяснил. Подтвердив догадки. Но сделал ставку на то, что главное – добиться высокой трудовой дисциплины и продуктивности на заводе. Поэтому прибегать к арестам нужно в самом крайнем случае.
– Других людей у нас нет. С этими нужно как-то работать.
Особенно это касалось квалифицированных рабочих и инженерно-технических кадров. Причем разъяснил не только устно, но и письменно, составив записку в трех образца. Одну сотруднику. Одну себе – в наркомат. Одну для Феликса. А потом еще и митинг среди сотрудников провел.
И уехал.
Оставив после себя гудящий улей.
А потом инициировав внезапную, внеплановую проверку всех военных производств или связанных с ними. Просто отправив туда более-менее ответственных товарищей, которым надлежало банально пересчитать «по головам» оборудование и персонал. По факту.
И вот, завершив это дело, заглянул в гости к Дзержинскому.
Наконец-то.
Хотел уже давно. Но с чем идти? С мелочевкой?
Вошел в приемную.
У кабинета Феликса появился пост охраны. Что радовало. Он, наконец-то начал куда более вдумчиво относится к собственной безопасности. Поэтому в приемной «отдыхала» четверка бойцов с пистолетами в расстегнутых кобурах. Чтобы скорее выхватить. Это были те самые C96, что закупали на фирме Mauser по специальному заказу 1921 года. Очень любимые и популярные как в РККА, так и в «органах». Внушительный «агрегат». Боевые качества довольно спорные. Но в те годы на такие вещи не смотрели, больше обращая внимание на экстерьер и внешнюю атрибутику.
Понятно, до настоящих «волков» им было еще очень далеко. Но эти времена не предоставляли подходящего человеческого материала. Эпоха дилетантов. Однако даже такая группа бойцов, распределенная по помещению приемной, представляла серьезную проблему для любого злоумышленника.
При виде наркома по военным и морским делам эта «стража» подтянулась и оживилась. Вполне доброжелательно.
– Товарищ нарком, – произнес секретарь. – У Феликса Эдмундовича посетитель. Сейчас я доложу о вашем прибытии.
– Хорошо. – ответил Фрунзе и уселся на стул рядом с одним из бойцов охраны. – Часто стреляете?
– Пока не приходилось.
– Я не про нападения. Упражняетесь в стрельбе часто?
Разговор поначалу клеился плохо. Люди стеснялись. Но слово за слово и бойцы втянулись. Михаил же Васильевич вел пропаганду за более современные и разумные пистолетные системы с быстросъемными магазинами. Ждать пришлось около четверти часа. Но это время пролетело незаметно. За довольно интересным разговором.
И вот – дверь вновь открылась и из нее вышел мужчина средних лет, в гражданской одежде с крайне мрачным выражением лица. Не испуганным, а именно мрачным.
Наркома пригласили войти и тот не заставил себя ждать.
– Странные от тебя люди выходят. Словно с похорон. – произнес Фрунзе после приветствия.
Уставший и крайне мрачный Дзержинский помолчал около минуты. После чего с каменным выражением лица произнес:
– В курсе, кто это был? Нет? Ну и правильно – не твоя епархия. Его хлопцы на след банды напали. Кровавой банды, за которой огромный хвост тянется из убитых и ограбленных. Случайно узнали о том, где ее малина и решили брать. Всемером. Ну а что? Семь опытных бойцов, прошедших не только Гражданскую, но и Империалистическую. Думали, что сдюжат.
– Не сдюжили, как я понимаю?
– Домишко тот натуральной крепостью оказался [24] . Двери из котельного железа в полдюйма. Кладка в восемь кирпичей – ее изнутри нарастили. Окошки на первый взгляд обычные. За шторами глухими. Да только за ними – тюль из цепей, скрепленных в сеточку. Стекло выбиваешь. Хочешь прыгнуть в комнату. И утыкаешься в них. Тут то тебя в решено и превращают. А оружие у них серьезное. Даже два «Льюиса» нашлось.
– Всех наших побили?
24
Здесь приводится один из реальных эпизодов тех лет в вольном пересказе.
– Да. Хорошо, хоть предупредили, когда пошли и их хватились. Подтянулись, а там только трупы остывшие. Бандиты же отбились и ушли. Причем, уроды, над ранеными глумились. Пытали. Сейчас войсками прочесываем там всю округу. Но ребят-то не вернуть. А одного из них я лично знал! Настоящим героем был…
Фрунзе послушал. Покивал. Посочувствовал.
Сказанное не являлось для него чем-то шокирующим. Он прекрасно представлял, что представляли собой бандиты 20-х годов, да и 30-х по сути. То, что даже для «лихих 90-х» было исключением, в 20-е, увы, являлось повседневной реальностью. И это не удивительно, поскольку ТАКОГО числа отморозков к моменту распада Союза попросту не имелось. А там, в 20-е, только-только завершилась «кровавая каша» длинной в десятилетие. С мясорубкой Первой Мировой и Гражданской войны. Люди привыкли много пить и убивать… Жить этим.