Вирджил и я
Шрифт:
– А почему секс? Или я ошибаюсь?
– Да потому что это последний порог, который надо преодолеть, и последняя точка преткновения, - усмехнулся Вирдж.
– Вспомните, кто вас окружал последние двадцать лет.
Ну ладно, чужие ценности, только ведь есть правила насчёт того, кого и как можно затаскивать в постель. Постель - это святое.
Должно быть, Вирджилий, существо, не соответствующее самому себе, так сказать, в квадрате, понял мои чувства с одного взгляда. Его ведь явно обучали быть поводырём или - как это?
– психопомпом.
– Вы бы не прочь сейчас убраться отсюда, верно? -
– Если начистоту... - меня так и тянуло признаться в своём страхе, но с губ сорвался встречный вопрос:
– Ты нарочно предупредил. Паниковать надо было либо раньше, либо уж никогда. Но поинтересоваться, какие способы ведут к успеху, - дело вообще-то не лишнее.
Далее все события напоминали сапоги всмятку. Будто само пространство скомкалось от жары и потеряло по крайней мере три единицы измерения. В подобии лаборатории или НИИ, куда мы перенеслись, сотрудники долго и со смаком объясняли действие пеньковой верёвки, пули, ножа и топора, ядов - от исторически прославленных до неожиданных в своей заурядности - и изящно подстроенных несчастных случаев. Описывая все тонкости, они производили изрядный гвалт и суматоху, так что голова у меня закружилась и окончательно съехала с катушек. То есть с плеч, но фигурально.
– Ничто из этого стопроцентного успеха не гарантирует, - заключил я в финале.
– И удовольствие ниже среднего.
– Верно. Куда уж дальше-то помирать, - отозвался кто-то за моей спиной. - Переходишь на другие уровни, выше, ниже или просто затейливей; только и всего-то. Называется "уйти, чтобы остаться".
Они заспорили и едва не кинулись в драку с применением своих особенных средств. На шум из соседнего помещения выглянул некто кряжистый, невысокий и широкоплечий. Алая полумаска пересекала физиономию наискосок, будто он сбежал с того же карнавала, что и мы с Вирджилом.
– А ну встать смирно! - крикнул он густым басом-буффо.
– Долой кустарщину и самодеятельность, дорогу квалифицированным профессионалам!
– Янечек, - Вирджилий отлепился от моей руки, которую, оказывается, всё это время судорожно стискивал, - ты очень кстати, а то нас с экскурсантом вконец, извини меня, затрахали. Давай тащи к себе - ты ведь у нас логическое продолжение экскурсии.
– Ян - это кто?
– спросил я.
– Ян Мыдларж, мировая знаменитость. Нанялся на должность исполнителя, влюбившись в приговорённую, думал - ему её в жёны отдадут. Такой уж романтик! Но Ян был лишь учеником, а она отравила мужа, поэтому ничего не вышло. Дальше-то много хорошего было: однажды он обезглавил двадцать семь человек всего четырьмя мечами, и так ловко, что они не успели ничего почувствовать. Женился дважды - первый раз по традиции, на дочери клана, второй, в семьдесят семь, - по взаимной любви. Сын им гордился и обещал, что с гордостью примет за ним меч во граде Пражском.
– Выходит, он палач?
– Исполнитель суровых приговоров.
Тут мы пришли.
Апартаменты нашего харизматичного знакомца были выдержаны в обычном для этого места мрачновато-ярком духе. Не удалось избежать и явных анахронизмов: посередине зала высилась хорошо узнаваемая гильотина, как следует отполированная и отделанная палисандровым шпоном. Постель, с покрывалом из папского атласа, была задвинута в угол и окружена ореолом пафосного вида орудий. В моё время модны были выставки-демонстрации пыточного арсенала, так одно сравнение со здешними штуковинами выдавало в них дрянную китайскую подделку. Если бы кто-то помимо меня мог их сравнить...
Но фокусом интерьера, в котором скрещивались лучи и взгляды, был нагой двуручный меч, повешенный на стену там, где добрый христианин поместил бы распятие. Это был первый предмет в глухом подземелье (или не подземелье, кто его знает), который сверкал, точно солнце или алмаз.
И кто-то здесь по правде живёт? То есть взаправду, а не содержит музей? Непонятно: мне показалось, что на ярусах много пустых номеров. Во всяком случае, запертых.
Вместо того, чтобы задать вопрос, я озвучил совсем другой:
– Почему клинок не в ножнах? Хотя бы не в футляре?
Говоря, я нечто для себя прояснил и на ходу поправился.
Ян на правах хозяина отнёс мои слова к себе. Маска тем временем слиняла с его лица вместе с оттенком бесшабашности.
– Ни палач, ни меч палача никогда себя не скрывали и не стыдились. Молва путала, сплетня преувеличивала, простой люд шарахался. А от чего он не шарахался вообще? И нет, перейти в иное место жительства непросто, свобода там или не свобода. Любой мир скроен по обитателю.
– И любой меч, - вырвалось у меня, когда рука сама собой потянулась к его сверканию.
– А вы не из трусов, - одобрительно кивнул он. - Без малого дотронулись до лезвия - а это значит, что мой сердечный приятель хотел поставить на вас метку. Либо для себя, либо чтобы от себя защитить. Вирджилий был прав, когда взялся провожать вас по нашим катакомбам.
Иногда внятно чувствуешь переломный момент - и нутром, и кожей. Тогда как-то враз перестаёшь плыть по течению.
– Знаете, Ян, если мне придётся уйти отсюда не по своей воле или я захочу надёжности... Или мало какие будут обстоятельства... Будете ли вы оба рады свиданию? Могу я получить гарантию в обиталище, законы которого мне очень мало знакомы?
– Как стойкую опору во время землетрясения?
Получив мой утвердительный кивок, Ян ответил:
– Даю слово. От меня зависит не всё, но так много всего, что народ не устаёт удивляться.
– Но я буду иметь право и отступиться, если что.
– Признаваться в кое-каких слабостях после похвалы было неловко, да что уж теперь.
– Я ведь не хочу особо мучиться. Только если остальное окажется хуже.
Мой "палач под заказ" молча кивнул, а Вирджил тонко улыбнулся:
– Он вас пока не просветил насчёт здешних мук. То ведь совсем не его епархия. У него часто берут взаймы, кое-что копируют. И знаете? Пошли на это посмотрим.
"Это" оказалось рядом, дверь в дверь. Воровать удобнее, хмыкнул мой поводырь. В огромной зале со стенами, покрытыми орнаментом из плесени, паутины и солевых кристаллов, находилось двое. На нас они не обращали внимания - так были заняты друг другом. Тот, что с ног до головы в коже и бархате, от души лупцевал плетью того, кто пребывал в почти полном костюме Адама. Наручники, ошейник, фаллокрипт и рукоять плети были густо усыпаны драгоценными камнями и выложены серебром - держу пари, что всё было неподдельным. Стоны и вздохи с обеих сторон сплелись в благозвучную фугу.