Virgin. Немое кино в цвете
Шрифт:
Преодолев очередной лестничный пролет, Женя понял, что запыхался. Ноги гудели от бесконечного подъема по лестнице. Юноша упер руки в колени и сделал глубокий вдох. Задержав дыхание на несколько секунд, он выдохнул, затем снова вдохнул. Организм начал привыкать к более размеренному поступлению кислорода, пульс редел.
Кто-то смотрел на него. Он почти физически почувствовал этот взгляд. Девушка лет двадцати улыбалась, глядя прямо в глаза. Прямые волосы отливали красным, касаясь плеч. Полноватые губы сияли пурпуром. Глаза на белоснежном лице подведены. Через плечо свисает сумочка. Девушка слегка кивнула головой, подзывая Евгения к себе. Юноша подошел.
Чувствуешь этот запах? Что-то такое знакомое. Точно! Это малина и что-то еще. Да, малина и корица! Откуда он появился?
Женя всматривался в ее глаза, шумно дыша. И тогда она засмеялась. На щеках выступили ямочки. Это была Ира, но она сильно изменилась.
Лестница закончилась. На последней площадке не было квартир. Лишь площадка около двух квадратных метров, в центре которой находилась покрытая бесконечным количеством краски рыже-черная дверь. В единственной петле двери висел амбарный замок. Из сумочки Ира достала небольшой квадратный пакетик, выполненный фольгой. Надорвав его, она протянула его Жене. Внутри пакетика оказался ключ. Юноша достал его, вставил в замок. Дужка замка выпрыгнула из затвора. Ира выхватила замок из петли и бросила в пролет между лестницами. Было видно, как он трижды сверкнул в полете прежде, чем окончательно приземлился на одном из этажей.
Черно-белая рамка с текстом:
"Эй!"
Вероятно, это кто-то крикнул им снизу. Наверняка, тот парень со шрамом.
Женя приложил ладонь к двери и толкнул. Дверь не поддалась. Ира смущенно улыбнулась. Ее губы коснулись губ Жени, а ладонь легла на его руку. Девушка кивнула, и через секунду они одновременно толкнули дверь. Она поддалась, бесшумно распахнув некогда охраняемое ей пространство.
Пара высыпала на крышу здания. Пол крыши был устелен картоном, пропитанным битумом. Воздух тоже был черен. В нем виднелись лишь стоящие далеко внизу фонари и вывески. Женя смотрел вниз, находясь на безопасном расстоянии от края крыши. Раньше он никогда не бывал на такой высоте. Вокруг мелькали более низкие дома, словно иудеи перед Ваалом. Одна из вывесок внизу погасла.
По прямоугольнику крыши расставлены хлипкие антенны, провода натянуты между ними.
– Оле Лукойе! Оле Лукойе! Оле Лукойе - глазки закрывай, - вдруг запел мужчина в зале. Сидевшая рядом с ним женщина вскочила, заслонив собой экран. Мужчина тоже поднимается. Он поправляет галстук и, шевеля усами, натягивает дубленку. По ним бегают изображения Иры и Жени. Кажется, Ира толкнула Женю, и он упал. Но зрителей, собирающихся, очевидно, домой, нисколько не смущает, что они загородили экран.
Наконец, двое беспардонных зрителей уходят из зала.
Женя сидел на битуме, вытянув перед собой ноги. Руки он расставил по бокам для упора. Ира вышла на середину крыши. За ее спиной - черное полотно ночи. Справа и слева, словно кулисы, отбрасывали лунный свет антенны. Провода, идущие от крыши вниз, к другим домам, качались и посвистывали под несильными ветрами. Прислушавшись к этому свисту, юноша отметил некоторую ритмичность в образующихся паузах, когда наступала полная
На самом деле посвистывает чучело "сфинкса" в руках китайца. Кошка теперь словно живая, но спит. Я уже не уверен, может, это и не чучело.
Пианино начинает играть какой-то ноктюрн. Но крышка его закрыта. Женщина-тапер встает со стула, подходит к экрану. Ее ладони делают округлые движения в районе пояса, словно она гладит по голове несуществующего ребенка.
Замершая было Ирина, начинает неуверенно повторять
движения тапера,
следя за ней глазами.
Они исполняют синхронный танец.
Тапер взмахивает руками вверх, и ее, словно ветром, относит к стене зала. Затем она возвращается, подчиняясь неспешному ритму ноктюрна. Все быстрее и быстрее кружась, она начинает выкрикивать невнятные звуки, гаснущие в музыке пианино. Юбка поднимается под прямым углом, как у волчка. Спина женщины выгибается, словно натянутая струна. Она резко садиться на пол и опускает голову. Пианино стихает.
Женя всматривался в девушку. Веселые беззаботные черты лица обрели спокойную уверенность. Мочки ушей продевали кольца серег со свисающими камнями. Возникший словно из ниоткуда, зонт держался хвостиком за ее запястье. Длинный плотный плащ укрывал теперь Ирину.
Вокруг головы девушки появилось зеленоватое свечение, в такой перспективе похожее на нимб.
Ирина присела перед ним, поставив на колени сумочку. То, что казалось зеленоватым нимбом, осталось на небе. Овальное святящееся пятно с маленькими, идущими по всему краю лапками. Словно огромная сороконожка ползла по небу и вдруг замерла, боясь быть замеченной. Расстегнув молнию, Ира достала из этого женского чемоданчика нечто похожее на маленькую таблетку и поднесла ко рту юноши. Повинуясь, он взял губами предмет и проглотил. Девушка скрылась в бетонном коробке надстройки.
Не в силах оторвать взгляда от необычного ночного явления, Женя принялся разглядывать каждую "лапку" и каждый "усик" небесного насекомого. Свет на нем играл, переходя от изумрудно-зеленого к пепельно-белому, и обратно.
По мере того, как проходило время, небо менялось. Оно перемещало звезды и луну на своем фоне, будучи вечно недовольным собой художником, меняло эскиз. Сороконожка блекла, преображаясь и тяготея к уже красным оттенкам. Постепенно выходя из белого цвета, вступала в желтый, розовела, и вновь обращалась в желтый.
Женя чувствовал, что сороконожка общается с ним, но не словами, а использует те свойства, которые доступны ей - цвет и пульсация света. Она говорила с ним о бытие и роли его в этом бытие, обещая быть отныне мудрым наставником на пути долгой жизни.
Усики и ножки налились флуоресцентным и растворились в наливающейся утренней синеве неба. Женя закрыл глаза и тут же обнаружил, что спит.
Экран темнеет. Женщина-тапер встает, подходит к пианино, открывает крышку и начинает играть. Эту мелодию я, конечно, узнаю. Ты помнишь? Да, "Путь в Вальхаллу" Вагнера. Правда, старое пианино обрезает многие тона, и мелодия получается куцей. Тем ни менее, это точно Вагнер.