Виртуал. Часть 2. Карантин

Алексей Тестон

Рябинин сел. Монро встал и пошёл вдоль кабинета.

– Захар, я тебе уже десятки раз говорил, что ты должен быть к этому готов. Возможно, сотню раз, может быть больше. Мы никого не привлекаем насильно. Все наши подопытные добровольцы. Что здесь не гуманного или противоестественного?

– Ты, видимо, совсем утратил понятие гуманности за десять тысяч виртуальных лет. Это люди, личности. У них есть…

– Хватит, – Монро резко повернулся к окну лицом. – Я знаю, что у них есть, я всё знаю, но для меня они добровольцы на

испытание. Испытатели-исследователи. Для тебя должно быть точно также.

– Ты монстр, и из меня делаешь монстра.

–Захар, – Поль повернулся к нему, и устало посмотрел на Рябинина. – Вы в лаборатории за двести лет сделали больше. Искалечили кучу народа. Мои методы просто форсируют время. Других вариантов не будет всё равно. Ты точно также был готов превратить меня в лабораторную крысу, и ещё с десяток других. Резкий обрыв сохраняет больше объёма памяти. Тебе это известно. Я был добровольцем. Если ты считаешь, что этого мало, то можешь сам попробовать. Полагаю тебе нужно отдохнуть. Полгода большой срок для этой работы.

– Я не устал.

– Хорошо. Что с моими анализами крови?

– Результаты неопределённые. Пройдёшь ещё раз сканирование мозга?

– Возможно, возможно. Но давай дня через три. Много работы.

________

Рябинин идёт по коридору лаборатории. Из боковой двери в коридор выходит молодая девушка.

– Захар Андреевич, там новые испытатели прибыли. Вы со всеми сразу будете говорить или по одному?

– Верочка! Сколько тебе раз говорить, что я работаю с ними индивидуально! – и немного сбавив тон. – Извините, но пора запомнить. Сколько их?

– Три человека. Анкеты у вас на столе, – Верочка говорила чуть-чуть обижено.

– Я сейчас почитаю, анкеты и через десять минут можешь заводить. Кстати, нам не нужна секретарша? Тебя административные вопросы не отвлекают от основной работы?

– Нет, Захар Андреевич. Работы не очень много, поэтому я справляюсь. Но на ваше усмотрение. Если не справляюсь, то ищите секретаря или секретаршу, как вам больше нравиться, – Вера смотрела с вызовом.

– Вера, я не хотел вас упрекнуть. Идите, работайте. И предупредите всех, что сегодня после 18-00 общий сбор в кабинете и начальства.

– В смысле у вас?

– Нет, в смысле у начальства. Хватит показывать характер, и напоите этих испытателей чаем.

– Будет сделано, шеф, – Верочка резко повернулась и зашагала прочь.

Рябинин укоризненно качнул головой и пошёл дальше по коридору. У одной из дверей с надписью З.А. Рябинин он остановился, открыл дверь и вошёл в кабинет. На столе аккуратной стопочкой лежали анкеты испытателей. Андрей Захарович налил себе чаю, отхлебнул и поудобнее устроился, протягивая руку к первой анкете.

– Так, что там у нас, – пробурчал он себе под нос. – Странно-странно, где-то я видел это лицо. Ага. Нет.

Рябинин застыл с листком бумаги, какая-то мысль заворочалась у него в голове. Он покусывал губы, то верхнюю, то нижнюю, не отрывая невидящего взгляда от бумаги.

– Так, – наконец-то произнёс он, откладывая анкету. – С тобой позже.

Потом бегло просмотрел две оставшиеся анкеты. Снял трубку телефона.

– Алло, Верочка?

– Да.

– Сурикова первого, потом Путеева, последний Кудахин. Жду.

________

Дверь в кабинет Рябинина открылась, и на пороге появился молодой человек.

– Здравствуйте, Захар Андреевич, – парень смело вошёл в кабинет.

– Суриков?

– Суриков.

– Присаживайтесь, – когда Суриков уселся напротив, Рябинин поднял на него глаза. – Михаил Валентинович, 20 лет, закончил, получил, родители. Вы знаете, в чём будет заключаться ваша работа?

– В объявлении значилось, что вам требуются добровольцы по исследованию работы головного мозга. Возможны побочные эффекты, поэтому работа опасная.

– И почему вы решили к нам присоединиться?

– Исследования мозга человека остаётся актуальным на протяжении тысяч лет, это как космос. Сегодня также бесконечно неизвестен, как и сотню лет назад. Мне было бы интересно, – как по бумажке оттарабанил Суриков.

– А как же побочные эффекты? Не боитесь стать дурачком?

– Дурачком?

– Да, дурачком, полоумным, дебилом, пускающим слюни и гадящем в собственные штаны. Как вам такая перспектива? – Рябинин повышал голос на каждом слове, произнося его громко и раздельно.

– Почему вы так агрессивны? Я вам не подхожу? Так бы и сказали, зачем пугать?

Захар откинулся на спинку стула, и снисходительно посмотрел на Михаила Валентиновича, потом произнёс немного с иронией.

– А я вас не пугаю, я сообщаю вам факты о нашей работе. Если вы готовы в 20 лет рискнуть своей жизнью с невнятным результатом, то вперёд. Через десять минут вас поместят в камеру, а через сутки вы можете умереть, стать гением или сойти с ума. Из всех прошедших испытание в относительно нормальном состоянии только двое, но и то в психушке под наблюдением.

– Это действительно так опасно?

– Да, Михаил Валентинович, это крайне опасно. Это даже опаснее, чем испытывать самолёт.

– Если это надо для развития человечества, я согласен. Ведите меня в камеру, – обречённо, но решительно заявил парень.

Лицо Рябинина как бы вытянулось. Он шевелил губами, но не выдавал ни звука. Потом раздалось что-то нечленораздельное. Суриков с испугом взглянул на Захара.

– Твою мать! – выдохнул Рябинин. От неожиданности Михаил вздрогнул и отпрянул от стола. – Всё пошел вон, болван! Мне только юнцов здесь не хватало. Для человечества надо! Для человечества может чего и надо, а мне здесь только мальчиков кровавых не хватало на старости лет! Чего сидишь, Михаил Валентинович? Топай, живи, у нас не война, лет через двадцать придёшь, если не передумаешь.