Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
– Берри, – сказала она, – ты что, и вправду так думаешь?
– Ну да, – кивнул Райделл. – Конечно.
– Но ты пойми, вот ты станешь копом, и люди будут тебе врать. Они будут смотреть на тебя как на врага – до тех, конечно же, пор, пока сами не попадут в неприятности, тут уж они разговорятся.
– А ты-то откуда все это знаешь? – поинтересовался Райделл.
– Сужу по своему папаше, – пожала плечами Клаудиа, на чем разговор и закончился. Больше они эту тему не поднимали.
Работа на «Интенсекьюр» очень походила на полицейскую – с той единственной разницей, что ты не был полицейским. Люди, которым ты помогал, даже не давали себе труда соврать, насрать им было на какого-то рентакопа, они же платили
А теперь – этот мост, и нужно вылезать из вонючего фруктового лотка под дождь, выслеживать девушку, которая – если верить Уорбэйби и Фредди, а верить им нельзя ни на вот столько – зарезала в гостинице этого немца, или кто уж он такой был, если не немец. И украла очки, такие же, как у великого Уорбэйби, и очки эти нужно у нее отнять. Только если девица украла их где-то там раньше, кой хрен она потом вернулась и прикончила этого мужика? А главный вопрос – какой во всем этом смысл и как все это связано с телепередачей «Копы влипли», любимой программой покойного отца? Ответ, надо полагать, состоял в том, что надо же как-то зарабатывать деньги, а то ведь с голоду сдохнешь.
Дождь не прекращался, кое-где с висячих трущоб срывались настоящие водопады. Впереди, поближе к Окленду, полыхнула розовая вспышка, через мгновение оттуда донесся сухой треск. Шеветта сделала движение рукой, словно отбрасывая что-то в сторону. Что бы это значило? Хорошо бы остановиться и поискать, но нет времени – можно потерять объект из виду.
«Объект» постоял еще немного и двинулся в направлении Окленда, уворачиваясь от хлеставших сверху потоков воды.
Техника наружного наблюдения преподавалась в академии с пятого на десятое, почти без практических занятий – ну разве что ты покажешь себя жуть каким многообещающим сыщиком; подобных уникумов переводили в специальную группу повышенного уровня. Однако Райделл не пожалел денег и купил себе учебник, не только купил, но и прочитал. Многоопытные авторы книги даже не рассматривали вариант, когда наблюдение проводится в одиночку; более того, они считали само собой разумеющимся, что оперативник все время находится на связи и что он всегда имеет возможность слиться с толпой мирных сограждан. Где она, та толпа? Сейчас Райделлу оставалось одно – тишком-молчком волочиться следом за Шеветтой и молить Бога, чтобы та не обернулась.
Он узнал Шеветту по этой дикой прическе, по короткому, вздернутому вверх хвостику на затылке, вроде как у борцов сумо – так они, что ли, называются? Одним словом, у неимоверно жирных японцев, которых показывают по телевизору. Только девушка совсем не была толстой, просторная мотоциклетная куртка болталась на ней, как на вешалке. (И сколько же, интересно, лет этой куртке? На какой помойке она ее подобрала?) Крепкие мускулистые ноги туго обтянуты чем-то черным, блестящим – такой же, наверное, микропорой, из которой сшиты все эти Кевиновы серфинговые костюмы. Обувь прочная, серьезная, не то короткие сапоги, не то высокие ботинки на шнуровке.
Разглядывая Шеветту и стараясь не попасться ей на глаза, Райделл не особенно выбирал дорогу, а потому угодил прямо под один из водопадов; по спине потекли противные холодные струйки.
– Шев? Это ты, что ли?
Вот и подтверждение первоначальной идентификации. Райделл опустил глаза, увидел, что стоит в глубокой луже, но выхода не было. Проклиная все на свете, он плюхнулся на колени и укрылся за невысоким штабелем грязных, явно побывавших уже на свалке досок.
Там, впереди, о чем-то беседовали, однако монотонный плеск оставшегося сзади водопада заглушал все слова; Райделл вздохнул и начал разглядывать новых персонажей. Молодой парень в черной кожаной куртке и еще какая-то личность в чем-то черном, натянутый на голову капюшон не позволяет определить ни пол, ни возраст. Сидят на каком-то прилавке или леднике, кожаный парень курит в кулак, его волосы собраны на макушке в нечто вроде конуса – очень подходящая прическа для такого дождя. Сигарета описала в воздухе огненную дугу и потухла, кожаный спрыгнул со своего насеста, его губы шевелились. Уговаривает он ее, что ли? На что уговаривает? Парень в черном капюшоне тоже спрыгнул. Да, это точно парень, а одет он в длинную, не по росту, рубашку. Рукава дюймов на шесть длиннее рук, это потому, что ли, кажется, что движения у него какие-то паучьи? А еще он похож на тень из того старого фильма, где тени отделялись от людей, потом их ловили и водворяли на место, пришивали, что ли. Саблетт, вот кто мог бы и название фильма вспомнить, и сюжет от начала до конца, со всеми подробностями.
Райделл стоял на коленях в луже и старался не двигаться, а затем двинулись они, девушка посередине, а эти, в черном, по краям, и тот, который тень, оглянулся, нет ли кого сзади. Мелькнула часть мучнисто-белого лица и жесткие, осторожные глаза.
Раз… два… три. Он встал и пошел следом.
Через сколько-то там ярдов – или миль? – Райделл вконец потерял ощущение пространства и времени – троица исчезла, словно сквозь землю провалилась. Как же это так? Райделл протер мокрые от дождя глаза и с трудом сообразил, что девушка и ее провожатые попросту спустились по лестнице на нижний уровень; прежде он не замечал, что здесь есть такие люки. Над люком висело призрачное голубоватое сияние. Подойдя поближе, Райделл услышал обрывки музыки и увидел источник света – надпись: «КОГНИТИВНЫЕ ДИССИДЕНТЫ», выполненную паутинно-тонкими неоновыми трубками.
Мокрый от дождя трансформатор вывески негромко шипел.
Райделл постоял у люка несколько секунд и начал спускаться.
Фанерные ступеньки были оклеены какой-то шероховатой, вроде наждачной бумаги, хренью, это чтобы не поскользнуться, и все равно он чуть не поскользнулся. Уже к середине спуска его ноздри различили хорошо знакомую смесь запахов: пиво, табак и более экзотические разновидности курева. Все понятно.
В баре было жарко, как в парилке. Народу – не протолкнуться. Кто-то швырнул Райделлу тугой, насквозь мокрый ком, оказавшийся при ближайшем рассмотрении полотенцем. Райделл вытер полотенцем лицо и руки, снова его скомкал и швырнул назад. Из дальнего угла донесся громкий женский смех. Райделл протолкался к стойке, нашел свободное место, выудил из мокрого кармана пару пятидолларовых монет, звонко уронил их на мраморный, с желтоватыми разводами пластик.
– Пиво.
Чья-то рука поставила перед ним бутылку, сгребла монеты, снова исчезла. Пиво оказалось японское американского изготовления, в Тампе такое не пьют. Райделл плотно зажмурился, одним глотком ополовинил бутылку, поставил ее на стойку и только тогда открыл глаза.
– Подкат, – произнес рядом чей-то голос.
– Чего? – обернулся Райделл.
У этого хмыря были маленькие розоватые очки, маленький розоватый ротик и реденькие набриолиненные мышиного цвета волосенки, зачесанные со лба назад. Подбородка у него не было вовсе. Ну, не вовсе, а почти не было.
– Я сказал «подкат», – сказал хмырь.
– Вот так мне и послышалось, – кивнул Райделл.
– Ну и? Тебе нужен сервис?
– Слушай, – вздохнул Райделл, – давай договоримся. На данный момент мне нужно это вот пиво – и ничего кроме. Ясно?
– Телефон, – терпеливо объяснил хмырь. – Телефон или факс. Подкат с месячной гарантией. Тридцать дней, а иначе – следующие тридцать бесплатно. Местные звонки без ограничения. Нужны международные – можно поговорить о международных. Но сперва – базовый подкат. Три сотни.
Тусклый, неразборчивый голос, не голос, а жужжание сонной мухи. Вот с такими же примерно интонациями разговаривают детские игрушки, снабженные грошовыми, бог весть в каком подвале сляпанными голосовыми чипами.
– Подожди-ка секунду, – сказал Райделл.
Прикрытые розовыми очками глаза несколько раз моргнули.
– Ты это про карманный телефон, да? Насчет подключить его каким-то там хитрым образом и говорить на халяву, так, что ли?
Хмырь молчал, смотрел на Райделла во все глаза, как на чудо какое, и молчал.