Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
Орловский орал вслед нечто совершенно непонятное – по-русски, наверное.
Райделлов дядя – тот, который служил в Африке, – говорил, что любит смотреть на женские задницы, как они перекатываются на ходу, ну прямо тебе две росомахи в холщовом мешке. Сейчас, когда Райделл тащил Шеветту Вашингтон по лестнице, странное это сравнение наполнилось для него новым глубоким смыслом – и безо всякого там сексуального подтекста.
Еле ребра уцелели.
22
Неприличная фамилия
Шеветта не успела заметить, кто это ее схватил, да и какая, собственно,
А потом он споткнулся и чуть не упал, и они оказались снаружи, на верхнем уровне, и в руке высокого, здоровенного мужика был здоровенный пластиковый пистолет или там автомат, очень похожий на детскую игрушку, их тоже делают такого вот грязно-зеленого цвета, который называется «защитный», и на мужике этом был такой же плащ, как на том, другом, который остался внизу, а шляпы не было, ни пластиковой, никакой – только мокрые волосы, гладко зачесанные назад, а еще кожа у него на роже была натянута неестественно туго, прямо как на барабане, чуть-чуть – и порвется.
– Отпусти ее, мудила.
Странный был акцент у этого мужика, вот так же точно говорил какой-то монстр в одном старом фильме ужасов. Тот, другой, который вытащил Шеветту наружу, поставил ее на землю, она не успела напрячь ноги и едва не грохнулась.
– Только пошевелись, – сказал монстр с пистолетом, – и я тебя, мудилу…
– Уор… – Тот, зацапавший ее, согнулся пополам и начал хрипло, натужно кашлять. – Бэйби, – добавил он, выпрямляясь, а затем ощупал свои ребра, болезненно сморщился и пробормотал: – Ну, мать твою, и лупишь ты ногами.
Вот этот – точно американец, только не с тихоокеанского побережья. Рукав дешевой нейлоновой куртки почти оторван, из дырки лезет какой-то белый пух.
– Только пошевелись…
Пластиковый ствол глядел этому, драному, прямо в лицо.
– Уор– бэйби, уор– бэйби, – сказал драный, во всяком случае, звучало это именно так. – Уор– бэйби поручил мне найти ее и привести. Его машина припаркована у въезда, сразу за этими надолбами, он сидит там и ждет меня. С ней.
– Аркадий…
Ну вот, еще один явился. Старый знакомый. Теперь из-под его дурацкой шляпы торчал короткий тупой рог – объектив прибора ночного видения. В правой руке какая-то круглая штука – аэрозольный, что ли, баллончик? Он махнул баллончиком в направлении лестницы и сказал что-то на непонятном языке. По-русски?
– Нельзя поливать перцем в закрытом помещении, – заметил тот, американец. – Люди ж до смерти с носоглоткой будут мучиться.
– Ты водила, да? – спросил Барабанная Рожа.
И тут же махнул своему напарничку левой, свободной, рукой, чтобы тот спрятал баллончик, или что уж там у него было.
– Мы пили кофе, а вы – чай. Шитов, так, что ли?
Не хочет, чтобы я знала его фамилию, подумала Шеветта, поймав на себе опасливый взгляд Барабанной Рожи. Да не бойсь ты, бандюга, ничего я не расслышала, мне и вообще показалось, что этот парень сказал: «Шит-офф», а ведь такой фамилии просто не может быть.
– Зачем ты ее утащил? – спросил Барабанная Рожа, Шит-офф.
– А если б она смылась в темноте? Я что,
– Отпусти! – заорала Шеветта.
Тот, в шляпе, грубо заломил ей руку. И когда это только успел он зайти сзади?
– Не бойся, – сказал американец. – Эти ребята из полиции. СФДП, отдел расследования убийств.
Успокоил, называется.
– Ну ты и мудила, – присвистнул Шит-офф.
– Копы? – переспросила Шеветта.
– Ну да.
Шит-офф громко, со злостью сплюнул.
– Пошли, Аркадий. Пока эти говнюки из подвала…
Шляпник снял прибор ночного видения и теперь нервно переминался с ноги на ногу, почти приплясывал – точь-в-точь как перед запертой кабинкой туалета.
– Подождите, – сказала Шеветта. – Сэмми убили. Вы же копы, вы должны что-то сделать. Он убил Сэмми Сэла.
– Какой еще Сэмми? – заинтересовался тот, с оторванным рукавом.
– Мы с ним работаем! В «Объединенной»! Сэмми Дюпре. Сэмми. Он его застрелил!
– Кто застрелил?
– Рай-делл. Заткни хле-ба-ло.
– Она говорит нам, что обладает-информацией-связанной-с-возможным-убийством, и ты говоришь мне: «Заткни хлебало»?
– Да. Я говорю тебе: заткни, на хрен, свое долбаное хлебало. Уорбэйби. Он все объяснит.
Они пошли в сторону Сан-Франциско, и Шеветта пошла тоже – а как тут не пойдешь, если руку тебе заломили.
23
Была не была
Шитов чуть не силком заставил Райделла пристегнуться к Шеветте Вашингтон наручниками и наручники дал свои, «береттовские», точно такие же, как у ноксвиллской полиции. Сказал, это чтобы у них с Орловским руки были свободные, на случай если местные заметят, что девушку арестовали, и захотят ее отбить.
Арестовали? А где же тогда «миранда»? [22] Да девице и не сказали даже, что вот, значит, ты теперь под арестом. Райделл твердо решил, что так прямо на суде и выложит, что не слышал никакой «миранды», хотя все время находился рядом, и давись они конем. Не было еще заботы – лжесвидетельствовать ради каких-то там раздолбаев. В академии каждый, считай, день капали курсантам на мозги, что на полицейских ложится колоссальная ответственность и как они должны себя вести, так вот эти, прости господи, крутые ковбои – хрестоматийный пример, как не нужно себя вести.
22
«Миранда» – знаменитая формула: «Вы имеете право молчать. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в качестве доказательства. Вы имеете право на совет адвоката». В 1966 г. некий Эрнесто Миранда, обвиняемый в похищении и изнасиловании, был, несмотря на признание, оправдан Верховным судом США, так как полицейские при аресте в спешке не зачитали ему эту формулу. Потом он, правда, все равно сел – но за другое.