Вирус волшебства
Шрифт:
Позади меня кто-то зарычал.
Я отскочил в сторону, однако оборотень стремительно бросился на меня, и я услышал треск своих разрываемых клыками штанов. Сейчас эта гадина меня прикончит. Мне срочно нужно было какое-нибудь оружие.
Толстый дубовый посох все еще лежал поперек комнаты, и, увернувшись от оборотня, я оказался совсем рядом с посохом. Волк обежал комнату, опасно приблизившись к золотым куриным клеткам и сжавшимся от страха Даме Сниггет и Фероне. Может, зверь сожрет и Грету? Ах, если б только было чем его огреть! От Эбенезума помощи ждать не приходилось.
Нужно достать посох! Я шагнул к середине комнаты, но волк заметил это, клыки его обнажились в получеловечьей улыбке. Он неумолимо приближался ко мне.
Придется действовать голыми руками. У меня не было ничего другого, чтобы защищаться. И тут мне на глаза попался оборотный камень.
Я быстро схватил его и метнул в волка. Камень отскочил от волчьего лба, заставив зверя потерять равновесие. И камень, и волк, оба упали прямо на перепуганных женщин.
Это не предусматривалось. Я метнулся через комнату, чтобы спасти кого-нибудь из них, и тут с ужасом увидел, что и камень, и волк уже оказали свое магическое действие. Ферона и Дама Сниггет с ног до головы покрылись темными жесткими волосами. Вместо одного оборотня получилось три.
И все-таки я должен был бороться! Будь хоть весь мир против меня-я бы отдал всю кровь до последней капли, защищая своего учителя. Пусть оборотни делают свое черное дело!
Тут мне пришло в голову, что я тоже дотрагивался до камня. Значит, если оборотень сейчас прикоснется ко мне, я тоже превращусь в волосатое чудовище. И тогда для Эбенезума не останется никакой надежды. Оборотни, и я в том числе, просто разорвут его на части.
Три оборотня уже набросились на волшебника! Тот пытался отбиваться кулаками, но был не в силах полностью контролировать свои движения. Из складок его одежды выпал маленький флакончик. Травы!
Поднырнув под когтистую лапу, я толкнул флакончик к волшебнику, а сам по инерции проехал дальше и врезался головой в одну из золотых куриных клеток.
Я сразу почувствовал, что во мне происходит какая-то перемена. Нос и рот у меня срослись вместе и затвердели. Руки покрылись перьями. До меня дошла страшная правда: я превращаюсь в веркурицу.
На меня бросился волк, и я тут же долбанул его клювом. Удивленный зверь испуганно попятился. Скорее всего, ему до сих пор не приходилось иметь дело с цыпленком таких размеров. Но стоит вервольфам объединиться, и они меня растерзают своими клыками в одно мгновение.
Мои куриные глаза углядели на полу какое-то шевеление. Эбенезум поднес флакон к губам и глотнул из него. Раздался звон разбиваемого стекла, и в комнату влетела большая темная птица.
– Дамы и господа! – объявил Пило. – Спешите видеть возвращение Грака!
Грак принес с собой маленького лысеющего господина.
– Наконец-то я снова дома! – воскликнул господин.
Волки рванулись ко мне. Эбенезум был уже на ногах и вовсю колдовал. Уже в прыжке оборотни превратились в Борку, Ферону и Даму Сниггет.
Птица делала круги под потолком. Это было уже слишком для моего бедного учителя, даже с лекарством. Он опять зашелся чихом.
– Фери! – кричал лысеющий человечек, свешиваясь с когтей птицы. – Борки! Снигги! Как я рад вас видеть! Я думал, что уже никогда не вырвусь из Голоадии. У них там ужасно! Транспортные пробки! Везде реклама аспирина!
Но даже болтовня вновь прибывшего дядюшки не могла сбить Пило с толку. Из него так и перли шуточки четырехсотлетней давности.
– Дамы и господа! – воскликнул он, указывая на меня. – Наглядный пример! Почему цыпленок перепрыгнул через канаву?
Ферона взглянула на меня и расхохоталась. Я обиженно закудахтал. Неужели она не понимает, кому обязана спасением?
– Смех! – прошептал Пило. – Настоящий смех! Теперь мы можем покинуть это скучное поместье! Назад, в чудесную Голоадию! Я всегда говорил, что старые шутки – самые лучшие!
С этими словами привидение исчезло. И все остальные исчадия Голоадии тоже.
Длительное молчание было прервано взволнованным кудахтаньем Греты. Я обернулся посмотреть на курочку и заметил, что у меня на руках больше нет перьев. Судя по тому, что оставила Грета на полу своей клетки, ничего волшебного в ней больше не осталось.
– Вот чем все кончилось! – захныкала Дама Сниггет.
– Вы скучали без меня? – осведомился лысый господин.
– Я так понимаю, что вы и есть дядя, – обратился к нему Эбенезум, от души высморкавшись.
– А вы-то кто будете? – ответил тот вопросом на вопрос. – Снигги, ты что, наняла еще слуг? – Он разглядывал расшитые серебром одежды Эбенезума. – Или… Постойте-ка, сударь, а что, собственно, вы делаете в моем доме с моей женой?
– Да уж… – проворчал Эбенезум. Он нагнулся за нашим мешком, валявшимся среди раскиданных в беспорядке клеток, и бросил его мне. Решительной походкой волшебника он вышел вон из комнаты.
Я рискнул в последний раз взглянуть на прелестную Ферону, но нет, она была потеряна для меня. Она рыдала над коричневой кучкой, которая еще час назад была бы кучкой золота.
– Вы заплатите за это! – верещала Дама Сниггет вдогонку моему учителю. – Так поступать неприлично!
– Хватит заниматься ерундой! – проворчал волшебник, когда мы наконец вышли из дома. – Пропади оно пропадом, все их золото! – Он кивком указал на приближавшегося к нам человека в одежде странствующего монаха. – Лучше бы нам использовать наше волшебство, чтобы помогать странникам, о которых болтала эта девчонка.
– Совершенно с вами согласен. – Монах откинул с лица капюшон и улыбнулся. Даже при том, что голова его была обрита, я легко узнал Борка. – Решил, что пора как-то изменить жизнь, – сказал он в ответ на наши вопросительные взгляды. – Жить тихо, вдали от суеты и соблазнов материального мира. Кроме того, – он с удовольствием пощупал свой рукав, – на этой работе выдают такую славную добротную одежду!
Брат Борк решил пройти с нами некоторую часть пути. Эбенезум вкратце обрисовал, что должно было, по его мнению, произойти в доме после нашего ухода.