Вирус забвения
Шрифт:
– Нет, Шотландец, – Гейдоев посмотрел на протянутую ладонь и замотал головой. – Я тебе помогу, раз ты так хочешь, но и мы с братом тоже должны получить свою долю.
– Я тебе обещал электричество. По линии из Sway. Но смотри, чтобы о нашем уговоре никто не знал.
– Два раза в неделю в цех, где «синдин» льют, и дома – постоянно.
Бойд смотрел на этого щуплого чернявого отморозка и думал, что оставлять его вместе с братцем в живых, если их раньше не пришьет Ланг Ши, ни за что не станет. Ни при каких условиях.
– Идет, – согласился Бойд и снова протянул руку.
Гейдоев
С остальными не пришлось долго возиться – большинство поимеют реальную выгоду от беспорядков в Анклаве: никакого контроля над нефтеналивной базой в порту, куда со дня на день должен прибыть очередной танкер; рост спроса на «синдин», пока сеть не вернут в норму после атаки на нее Лисы. Тех, кто никакой выгоды не имел (или Бойду не удалось их убедить, что выгода будет), пришлось припугнуть, пару раз устроили даже показательные выступления со стрельбой. Но в целом дело двигалось, люди были готовы.
Разумеется, почти никто из них не знал истинной картины: для каждого Бойд подготовил свой кусок пирога, каждого привлек своей выгодой. Некоторых, в ком, как оказалось, Шотландец ошибся, пришлось убрать – лишние слухи играли на руку аналитикам СБА.
В людные места – на рынках, площадях, в ночлежках – отправилось несколько десятков обученных по разработанной Флеттом программе агитаторов. Они заводили разговоры, убеждали людей, устраивали стычки. То, что придумал Лохлан, работало. Медленно, но верно недовольство росло.
И если рыжий профессор не ошибся, аналитики безов не должны ничего заподозрить. Народ всегда недоволен действиями властей. Даже если власти начнут бесплатно раздавать каждому по личной пищевой фабрике ежедневно. Это нормально, традиционное состояние общества. Так говорил Лохлан.
Вторым традиционным состоянием, которое Бойд прочувствовал на собственной шкуре, был стереотип власти. Все до единого лидеры преступных кланов воспринимали СБА как нечто дарованное Анклавам свыше. И боялись они не реальной силы, которой обладали безы. Когда начинали задумываться, признавали, что реальных сил у СБА сегодня намного меньше, чем когда-либо. Но все равно Служба Безопасности оставалась в сознаниях этаким «помазанником божьим», власть которого непререкаема и незыблема.
Бойд не был приверженцем какой-то Традиции и плохо разбирался в религиозных течениях. Но СБА, по его мнению, давно уже напоминала самую настоящую Традицию – люди верили в ее власть вообще без каких бы то ни было доказательств. Все были уверены, что доказательства есть, о них никто не задумывался.
В эфемерности власти СБА Бойд убедить никого не пытался. Это ему не требовалось – достаточно одного претендента на роль главного властителя Анклава.
Лохлан разработал хороший план. Он учел тот урок, что преподал ему Бойд, взяв с собой на ферму к зарвавшемуся Эвансу. Жертвы, разумеется, предполагались, но их масштаб был сведен к минимуму.
Один вопрос так и оставался открытым – куда девался сам Лохлан? Рыжий профессор исчез больше месяца назад. Никто не заметил, когда он ушел. Возможно, он не вернулся из очередного похода
Имело ли это значение? Только в одном моменте: как ни гнал Бойд от себя эти мысли, но исключить, что Лохлан был чьим-то агентом, нельзя. Например, тех же безов. Шотландец вспомнил, как бросал монетку, решая – доверять ли Лохлану. Выпал орел. Глупая смешная забава – полагаться на монетку.
Бойд вытащил из кармана тот самый евродин, что бросал пару месяцев назад, и ударом большого пальца заставил его вращаться, подбросив вверх. Громкий удар правой ладонью о тыльную сторону левой. Что там? Шотландец осторожно, будто евродин был живой и мог убежать, приподнял руку. В этот раз была решка. В какой из бросков монетка врала? Чего теперь выяснять – отступать уже некуда.
Осталось только два варианта – прыгнуть выше головы и удержаться или умереть.
2
Сегодня с самого утра, еще до восхода солнца, Лохлан с Элиотом помогали рыбакам чинить их утлые лодки, собранные из чего придется. Настоящих лодок после посетившей Ферт-оф-Форт волны практически не осталось. Приятелям повезло познакомиться с одним из рыбаков, и на сегодня работой их обеспечили.
– Слышал, – сказал рыбак, невысокий щуплый мужчина с красными, обветренными руками и гнусавым от хронического насморка голосом, – говорят, безы хотят паек отменить?
– Да вранье это все! – крикнул другой рыбак, собиравший снасти в нескольких метрах от них.
Элиот крякнул. Лохлан не понял, что это означало, согласен он или нет.
– Как же они тогда собираются держать корпоративные территории? – спросил Каннингем.
– Известно, как. С помощью «ревунов» и «смерчей». Как обычно.
– А кто работать-то будет?
– Найдутся охотники, – возразил рыбак. – Жрать захочешь, так куда угодно пойдешь.
– А если не пустят?
– То есть как не пустят? На работу возьмут и сами же не пустят?
– Свои не пустят. Те, кого не взяли работать?
– Ну… – рыбак усмехнулся, скорее всего каким-то своим мыслям, – это ты махнул… Свои…
Элиот, как обычно, с удовольствием обсуждал последние события. А в сущности, он говорил правильно: свой – это тот, кто такой же, как ты, кто живет с тобой на одной помойке и барахтается в одном и том же дерьме. А стоит из этого дерьма выбраться, хотя бы на полшага, своим сразу быть перестанешь.
За труды они получили по вяленой рыбе. Элиот, явив из кармана несколько смятых евродинов, гордо объявил, что он сегодня угощает, и они пошли в паб. В привычный «Приют друида». В общем, утро в тот день задалось.