Вирус. Книга 2. Шаги апокалипсиса
Шрифт:
– Ну и?.. – глядел на него Дроздов.
– А что «и»? Всё как всегда. Этот фрукт, бизнесмен, созвонился со своей охраной и организовал небольшой вертолет. Не знаю точно, какой… может, даже такой, как этот.
– Подожди! А охрана?
– А что охрана? Трудно сотрудников заставить стрелять в безоружных гражданских. Нет, вверх они, конечно, постреляли и кричали, но на поражение никто не решился. Вот этот бизнесмен, вместе с женой и охранником, плюс пилот, улетели. Тут, понятное дело, тревогу объявили и преследовать бросились. А уж как на
– Слушай, а у кого-нибудь из тех, кто с бизнесменом в самолете был, симптомы есть?
Тамаев посмотрел на Дроздова, опустил голову, провел рукой по волосам и ответил:
– Семь человек уже в коме, еще двенадцать средней тяжести, у остальных почти у всех первые симптомы. Это я узнавал два часа назад.
– Твою ж дивизию! Значит, вероятность их заражения – девяносто процентов?
– Думаю, все сто, Олег Владимирович.
– Макс, а сколько прошло времени с их прилета?
– Четвертый час идет.
– Плюс часа два – два с половиной летели…
– Я понимаю, Олег Владимирович, что вы хотите сказать. По времени выходит, что бизнесмен и его жена должны уже умирать или в коме быть?
– Да. Только как они, идиоты, на теплоход попали?.. И где его пилот и охранник?
– Думаю, на эти вопросы ответит полковник Сукровин, – отозвался Тамаев и посмотрел вниз. – Уже подлетаем.
Вертолет завис над землей и плавно опустился на берег.
Дроздов ступил на землю, посмотрел на Волгу и глубоко вдохнул. В метрах трехстах от берега стоял красивый четырехпалубный теплоход, на борту которого большими буквами было написано: «Михаил Булгаков». Около двадцати полицейских были распределены по берегу.
– Ну привет, черт летучий! Я уже заждался тебя! – подошел к нему полковник Сукровин, улыбаясь и протягивая руку.
– Привет, Дмитрий Палыч, привет… – Дроздов пожал руку и, кивнув в сторону реки, добавил: – Какой красавец!
– Согласен, но есть одно но. Именно сейчас туристом на нем я бы быть не хотел, – ухмыльнулся Сукровин. – Ну что, пошли в мои хоромы?
– Какие?.. У тебя что, здесь дом?
– Нет, Олег Владимирович, это товарищ полковник свой бусик так называет! – вмешался в разговор Тамаев.
– А что, Дроздов… Я в этом микроавтобусе уже больше месяца живу, практически безвылазно! Меня скоро из дома выгонят, скажут: иди и живи в своем бусике! Ну, пошли! – И Сукровин направился в сторону черного микроавтобуса.
– Дмитрий Палыч, а мои где? – спросил Дроздов, залезая в машину.
– Твои там, чуть дальше. Я для них два автобуса раздобыл. Мухин тоже с ними. Ну что, сто грамм будешь? – подмигнул полковник.
– Ладно, давай, – согласился Дроздов. Посмотрел на стоящего на улице перед открытой дверью микроавтобуса Тамаева и добавил: – Макс, позови ко мне Костю моего.
– Хорошо, – ответил майор и пошел вдоль берега.
– Держи, – полковник протянул пластиковый стаканчик, на треть наполненный коньяком.
– Ну, будем здоровы! – Дроздов
– Во, Дроздов, ты даешь! Я только хотел речь сказать, как давно не виделись, а ты хлоп – и все! На шоколадку, закуси хоть. Как ты, Дроздов, эту гадость без закуски пьешь, я не знаю…
– Я?.. Да это кто бы говорил!
– Всё, Дроздов, реплики потом, – Сукровин быстро выпил и, отломив кусочек шоколада, бросил в рот. – Итак, Дроздов, приступим к делу. На, держи, тут всё. – Полковник открыл папку и передал ему.
– Так. Это капитан и помощники, как я понимаю? – Дроздов читал что-то с листа.
– Точно, правильно понимаешь. Волин Фёдор Иванович, пятьдесят девять лет, капитан. А это номер его сотового, – Сукровин пальцем показал цифры на бумаге.
– Ясно. Шадров Иван Сергеевич, сорок пять лет. Это, значит, старший помощник капитана. А это, я так понимаю, его номер?
– Угу, – кивнул полковник.
– И Назарецкий Алексей Алексеевич, тридцати четырех лет, помощник капитана. А сколько всего человек в команде теплохода?
– По штату должно быть сто двадцать один, но в этом рейсе сто семнадцать человек.
– Сто семнадцать?! – Дроздов хлопнул ладонью по лбу и, закрыв глаза, провел рукой по лицу.
– Понимаю, о чем ты подумал. Но это еще не все. На теплоходе сто шестьдесят четыре пассажира.
– Твою ж мать! – Он закрыл лицо руками и покачал головой.
– Да, Дроздов, да. В сумме двести семьдесят человек. Как ты будешь выходить из этой ситуации, я не знаю.
– Я подозревал, что у полковников плохо с математикой, потому как мозги уже старческие, – съязвил Дроздов. – Двести восемьдесят один человек, Дмитрий Палыч! И почему только мне выход искать из этой ситуации?
– А потому, Дроздов, что я лишь оказываю содействие. А решения принимаешь и приказы отдаешь ты. Да и мозги у меня уже высохли от этой службы, я ж полковник, – улыбаясь, ответил Сукровин.
– Здравия желаю! – заглянул в машину Мухин.
– Привет, Костя. Ну что, как там ребята?
– Нормально, Олег Владимирович. Карабас ждет команды.
– Значит, Костя, полицейских отсюда гони. На их место спецы Дмитрия Палыча встанут. Полицейские пусть на дальних подступах подъезды сюда перекроют. А бойцы товарища полковника закроют весь внутренний периметр, – сказал Дроздов и взглянул на Сукровина.
– Ну, надо так надо, – отозвался полковник.
– А Карабасу скажи, пусть ко мне подойдет.
– Да, Костя, и майору Шевченко передай, чтоб сюда подошел. Скажи, я зову, – добавил Сукровин.
– Костя, и организуй себе бинокль. Пусть у тебя будет. Как все сделаешь, вернешься сюда. Все понял?
– Понял, Олег Владимирович. Я пошел, – ответил Мухин и быстро зашагал прочь от микроавтобуса.
Дроздов вылез из машины и приблизился к воде. Большой, красивый теплоход, мечта многих туристов, стоял на воде в трехстах метрах от него, как что-то пугающее и смертельно опасное.