Вирус
Шрифт:
Прошло мгновение снаружи. И вечность внутри него.
Окружающий мир возвратился: бесконечное Ничто впитало пространство, догнало время. Впрочем, возможно, это была лишь иллюзия — плод его воображения.
Неподалеку мелькнул световой зайчик, выхватывая из темноты размытый шевелящийся силуэт. Светляк появился ниоткуда, приблизился, осветил дорогу впереди, расплылся в яркое, слепящее глаза пятно. Поначалу пылающий прожектор напоминал стремительно приближающийся диск звезды, но затем ощущение мчащегося навстречу светила пропало. Яркий артефакт, вытягиваясь, превратился в пульсирующий всеми цветами радуги совершенно невозможный с человеческой точки зрения живой организм.
Развилка, еще одна, еще и еще…
Яркий ручеек, родившийся из пустоты, растекаясь в каждой точке пространства и времени на миллионы себе подобных, превратился в светящийся жгут, состоящий из бесконечного множества пересекающихся друг с другом световых нитей. Все более разрастаясь, горящие волокна становились плотнее и толще, пока не слились в сплошной объемный ствол, из которого прорастала величественная пылающая миллионами цветов крона, собранная из бесчисленного числа тонких, пульсирующих, как кровеносные сосуды человека, ветвей. Переплетающиеся волокна, отходящие от ствола, заключали в себе свои уменьшенные копии, но и они, в свою очередь, расщеплялись, образуя все более сложные мерцающие констелляции.
— Да ведь это Древо Времен, Хронодендрид! — зачарованно прошептал Дмитрий, не имея сил отвести глаз от сияющего великолепия.
Внимание, рассеянное по миллиардам световых веточек, неожиданно привлекла одна. Притягивая взгляд гипнотизирующим мерцанием, она казалась самой активной на всем Древе Времен. Прислушиваясь к своим ощущениям, Дмитрий почувствовал необычную вибрацию. Дрожала каждая частичка его организма, каждая клетка, каждый атом. И частота этого колебания напрямую зависела от частоты мерцания выделенной им ветви. Что-то подсказывало ему, что это и есть Земная реальность. Вот только почему, начиная с определенного места ветвь теряет очертания, растекаясь, становится неопределенной, то появляется, то исчезает?
Эта точка — настоящее! За ним — неопределенное будущее, решил Дмитрий. Зарождаясь в далеком прошлом, материнская ветвь, бесконечно разветвляясь, уходит в недостижимое будущее.
Восхищение, переходящее в состояние, близкое к щенячьему восторгу, сменилось липким холодным страхом, сковавшим каждую клетку тела. Один на один с Бесконечностью, над Вселенной и временем — попробуй оставаться спокойным! Нет привычного голоса Тромба, звучащего в голове, нет рядом заводного, бодрого Славки. Светка, родная и обожаемая, бесконечно далекая, затерялась в одной из сверкающих нитей миров.
Дмитрий сосредоточился для прыжка, но не смог преодолеть искушения еще мгновение полюбоваться сводящей с ума красотой.
Взгляд застрял.
Некоторое время он с восхищением и ужасом взирал на Хронодендрид. В очередной раз попробовал отвести глаза — не удалось, не смог выдержать сосущей пустоты, возникающей в душе, как только взгляд отклонялся от Древа Времен.
Он был уверен, что в любой момент может прыгнуть в любой из миров, но пытаясь двигаться в пространстве, вдруг понял, что абсолютно беспомощен: сколько угодно шевели руками, ногами, но перемещаться — увы, никак.
— Славка, ты где?! — мысленно заорал Дмитрий, с надеждой глядя на Хронодендрид.
Прислушался к вибрации сверкающей в темноте паутины и услышал далекую, тихую мысль:
— Подключи всех и спроси!
Очень осторожное мысленное прикосновение, едва появившись в голове, исчезло. Дмитрий привык к мысленным разговорам с Тромбом, но тот, кто проник в его голову сейчас, совершенно не походил на шумного воина.
— Не понял! Кого подключить? Ты кто?
— Я? — удивленный голос приблизился из темноты. В голове, где-то перед глазами, на миг возникло знакомое лицо. И не просто знакомое. Это было его лицо. Точная копия.
— Потемкин Дмитрий собственной персоной, — представился собеседник. — Как там дедушка Трофим, бегает? — улыбнулось альтер-эго, и Дмитрий, вспоминая операцию на сердце деда, узнал голос вовремя объявившегося помощника.
— Ты можешь прыгать по мирам Древа Времен? — вопросом на вопрос ответил он.
— Нет. Это можешь только ты. Я могу лишь смотреть. Точнее, подглядывать, но уж больно слово обидное… и потому пусть будет — смотреть. Сейчас ты послал мне запрос на подключение, и я законнектился, — двойник говорил спокойно, как бы констатируя факты. — Таким же образом ты можешь подключить остальные свои «Я» из других миров и задать свой вопрос.
Вот что имел в виду Тромб, когда утверждал, что он, Дмитрий Потемкин, способен стать сервером в любой сети — даже человеческой. Каким-то непонятным образом его сознание соединилось с сознанием двойника из другого мира.
Голова гудела от мыслей: «Двойник? Это не двойник — это я! Не может быть! Если он родился в другом мире, то должен отличаться от меня, пусть только на один сдвинувшийся не в ту сторону атом, на одну частицу, — продолжил размышлять Дмитрий, стараясь успокоиться. — Должен отличаться. А может быть, изменений и отличий очень много? Лицо худое — кожа да кости. Совсем не похож. Ну а если различий много, то это уже не я. Все зависит от того, насколько далеко разошлись наши миры на Древе Времен. С ума сойти! И почему я подключился именно к этому двойнику, дублю, отражению? — сморщив лоб, Дмитрий тряхнул головой, пытаясь хоть как-то идентифицировать мысленного собеседника. — С одним запутался, а что будет, если еще кто-то подсоединится? Нужно срочно придумывать термины! Может, нумеровать их по мере подключения?»
— Согласен, на «ПервоДима», — словно прочитав его мысли, улыбнулся двойник, и в голову пушечным ядром ударил информационный пакет.
Дмитрий ощутил легкое дуновение: данные, распаковываясь, выстраивались в сложную и удивительно красивую, логически совершенную структуру. Он уже перестал удивляться своим ощущениям. Привыкнув к тому, что информация может пахнуть, иметь текстуру, окраску, температуру и даже вкус, он впервые ощутил по настоящему красивую, греющую душу. Век живи — век учись! Но, как говорит Анатолий, все равно умрешь от несварения желудка.
Впрочем, последнее не грозило жадному до любых знаний Потемкину. С чувством детского восторга он переваривал новые данные, жалея, что не может прямо сейчас разобраться во всех нюансах чужих умопостроений. Нельзя мгновенно заговорить на чужом языке, просто выучив наизусть словарь иностранных слов. Именно поэтому изящные узоры сплетенных образов, полученные им от своего двойника, требовали основательной проработки и еще более тщательного осмысления. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ПервоДим построил законченную систему мировоззрения, продуманную до мелочей, отточенную до совершенства. Лишь один недостаток: она совершенно не совпадала с принятой в его обществе мировоззренческой моделью. Именно это привело его в казенное заведение с решетками на окнах и голубовато-белыми больничными стенами. Феноменальная способность ПервоДима видеть другие миры развивалась со временем. Он мог наблюдать за событиями в других ветвях Древа Времен, подключаясь к сознанию людей из иных реальностей. ПервоДим даже дал название живой сети: Хомонет. Большинство завсегдатаев Хомонета составляли постояльцы учреждений, подобных тому, в котором сам ПервоДим провел большую часть своей жизни.