Вирус
Шрифт:
— Ребята, уходим! Быстро! Нам здесь больше делать нечего! — он уже не удивлялся своему властному тону, как не удивляла его готовность окружающих следовать его указаниям.
Ванькин подхватил Жору под руку и потащил к выходу. Анатолий подставил плечо с другого боку.
Отчего бы вирусу вместо компьютера не дотянуться до одного из своих родственников, ведь в каждом из людей живет такой же монстр? Тревожная мысль пришла ниоткуда, словно кто-то чужой запихнул ее в голову. Дмитрий испугался, дорисовывая в мозгу возможное развитие
— После непродолжительных боев команда людей с позором ретировалась. Общий счет — один-ноль в пользу Вирусапиенса, — иронично произнес Бейрут, пристраиваясь за Ванькиным.
— Кстати, почему Вирусапиенса? — Жора, похоже, приходил в себя.
— Догадайся с трех раз, умник!
Стоило Бейруту заметить, что его друг очухался, как он тут же покрылся ядовитыми шипами сарказма и укрылся за броней флегматичности. «Бронированный ежик» подумал немного, громко засмеялся и, обхватив Жору за плечи, поволок к выходу.
— Я думал все, гейм овер! — донеслось до Потемкина.
«Чему радуются? Дела хуже некуда», — мысленно проворчал недовольный Дмитрий и, быстро поворачиваясь, уткнулся в Коваля Ивана Васильевича.
Смиренно потупив взор, бывший полковник попросил:
— Дмитрий, не могли бы вы посвятить хозяев этого места в суть произошедшего здесь представления? Вы, как мне кажется, единственный, кто хоть что-то понимает.
«Агнец божий, да и только», — прыснул про себя Дмитрий.
— Только в общих чертах, — бросил он, пристраиваясь за перерожденным служакой.
Ступени ведущей вверх лестницы закончились, тяжелая дверь открылась, и перед взором Потемкина предстал массивный дубовый стол. Толстая Библия не сдвинулась с момента последней встречи ни на миллиметр — воистину настольная книга.
— Добрый день, сын мой, — проскрипел отец Михаил, вставая навстречу.
— Не совсем добрый. Вернее, совсем не добрый! Тем не менее здравствуйте, — пробурчал Дмитрий. — Не утруждайтесь, батюшка, сидите! — добавил он через секунду. — И уж совсем не обязательно улыбаться и изображать радость. Мы ведь прекрасно понимаем, что по-разному смотрим на мир и вовсе не любим друг друга. Не нужно убеждать меня в обратном, все равно не поверю.
— Но мы ведь и не враги! Это твои слова, сын мой? — отец Михаил резко остановился.
Дмитрий, стискивая зубы, кивнул за спину священнослужителя.
— Так было, пока вы не бросили мое тело на копья там, за дверью.
— Мы ведь знали, что с тобой ничего не случится, — оправдываясь, седовласый старец теребил пальцами серебряную бороду.
— Откуда? Из инета?
Отец Михаил задумался, помолчал несколько секунд, решаясь.
— Думаешь, ты первый? Были и до тебя отклонившиеся от человеческого пути.
Дмитрий, выпучив глаза, уставился на священника:
— То, что я не единственный, знаю, но то, что не первый, не предполагал.
— Не единственный? А кто еще?
Димка, не обращая ни малейшего внимания на старца, продолжал размышления вслух.
— Хотя можно было бы догадаться — слишком много необъяснимых моментов в истории человечества. Египет с возникшим на пустом месте могучим государством; Китай с его наукой в то время, когда остальной мир жил в шалашах; Греция с философией, которая до сих пор не изменилась, — Дмитрий неожиданно громко засмеялся. — По всей истории следы оставлены, особо искать не нужно.
Улыбнулся и божий старец. Он настороженно вглядывался в глаза молодого человека. Вот только его улыбка… раздражала. Неестественная гримаса.
— Батюшка, а может, и ваш бог один из тех, кто так же, как и я… — подмигнул он священнику.
Отец Михаил побледнел, отрицательно замотал головой, глядя сквозь Потемкина — вернее, за его спину. Умоляюще прижимая указательный палец к губам, призывал его к молчанию.
Дмитрий оглянулся.
В комнату протискивался бородатый монах. Глядя на его внушительные телеса, нетрудно было догадаться, что грех чревоугодия давно уже одержал победу над бренным телом. Плоть, не изнуренная долгими постами и повседневным воздержанием, колыхалась пудингом при каждом шаге.
— Батюшка, я в растерянности, — неожиданно тонким голосом пропищал толстяк. — Прихожане беспокоятся — чего-то боятся. Многие покинули храм.
Следом за писклявым бородачом в комнату робко заглянул Игорь.
— Что нам делать, отец Михаил? — робко спросил он, глядя почему-то на Потемкина.
— Думаю, вам лучше закрыть свое заведение на некоторое время, — посоветовал Дмитрий и, громко хлопнув себя по лбу, зашипел, переходя на крик: — Ч-черт! Всех срочно гнать из здания!! Срочно!!! Вирус пытается стать сервером в сети человеческих симбионтов!
Бородачи не бросились к выходу, не стали суетиться — они лишь смотрели на замершего в ожидании отца Михаила. А тот ждал пояснений.
— Вирус пытается подключиться к своим сородичам, — продолжил Дмитрий торопливо.
Взгляд старца наполнился непониманием.
— В каждом из ваших прихожан живет вирус! Такой же, как и тот, что окопался в ваших компьютерах. Если он сумеет связаться с одним из них, нам конец. Нужно изолировать его, тогда он пойдет туда, где его ожидают — в мировую паутину, — Дмитрий замолчал.
Служители церкви продолжали тиранить его вопросительными взглядами. Только Игорь, кажется, начал постепенно понимать суть происходящего. Поворачиваясь к отцу Михаилу, он коротко выдохнул:
— Дмитрий прав!
Затем приблизился, наклонился и что-то быстро зашептал на ухо.
Старец внимательно выслушал.
— Только без паники! — кивнул на дверь, провожая неожиданных посетителей, и злобно воззрился на Потемкина.
— Пришло время человечеству расплачиваться за свою непомерную гордыню, за свои эксперименты.