Вишенка. 1 том
Шрифт:
— Верно, верно. Это настоящее птичье горло… Госпожа Гратанбуль нимало не ошиблась. Нет, ото уж из рук вон!.. Как подать нам рыбное блюдо на птицы!.. Каково вам это покажется!..
— Ни карпа, ни налима.
— Никому ни кусочка.
— Какие-то красненькие рыбки и раки, вот вам и все…
— Да это преуморительно!.. Я нахожу эту выдумку прелестной!
— А я вовсе нет!.. Это просто низость! После итого черт знает что мы теперь едим!
— Не знаете хоть вы, моя красавица, отчего это у нас на столе очутилось рыбное блюдо, сделанное
Давно уже Вишенку разбирал смех, но когда Кюшо обратился к ней с этим оригинальным вопросом, то она не выдержала окончательно и расхохоталась как безумная.
— Да я-то почем знаю, господа, — отвечала она, — я тут ровно ни при чем!
— Ведь мы же вас не упрекаем, — замечает ей на это Анжело, — мой товарищ просто спросил, не знаете ли вы, в чем тут дело.
— Да, — вмешался Дюрозо, — просто с целью узнать, не обычай ли уж здесь такой, чтобы рыбные блюда готовить с птицей!
— Нет, сударь, этого я не думаю… Но что же делать, когда рыбы нет, а гости непременно требуют…
— Да, конечно, тогда приходится хозяину самому приготовлять уж, кстати, и рыбу. Послушайте, однако, господа, будемте справедливы, ведь чем же мы-то сами лучше делаем, когда исполняем целые оперы без музыки, представляем осады и сражения, не имея под рукою ни одного солдата, являемся в роли диких в пастушеских костюмах или выпускаем на сцену Амура в образе достоуважаемого Пуссемара. В сущности, я прихожу к тому убеждению, что господин Шатулье просто умный, находчивый человек, и поднимаю тост за здоровье его рыбного соуса с птицей!
Речь Анжело мгновенно превращает в веселость возбудившуюся было всеобщую досаду. Все, за исключением одной только госпожи Гратанбуль, решили, что лучше всего посмеяться над выдумкой Шатулье. Гранжерал принялся уверять, что он не такие еще штуки проделывал в нотариальной конторе, а Дюрозо пресерьезно предлагал простить трактирщика и выразить ему всеобщее одобрение по поводу сервированного им блюда.
Предложение это было единодушно принято. Послали за Франсуа, которому приказали позвать хозяина, а Вишенка, присутствовавшая при всей этой сцене и видевшая, что все окончилось одной шуткою, возымела с этой минуты еще большее благоговейное уважение к этой профессии, члены которой видят все в розовом цвете.
VII. ВЕСЕЛОЕ ПОСЛЕОБЕДЕННОЕ ВРЕМЯ
Господин Шатулье вошел робко, держа шапку в руках и с лицом человека, ожидающего себе непременных неприятностей. Он поочередно окинул взглядом всех членов собравшегося общества и с удивлением обнаружил только веселые или насмешливые лица.
— Вы изволили звать меня, господа, — смиренно и покорно проговорил он.
— Милости просим, хозяин, милости просим, примите искреннее поздравление наше.
— Ну уж, надо вам честь отдать, вы повар доселе невиданный и неслыханный!
— Вы далеко оставили за собою всех своих предшественников!..
— Всевозможные Роберы, Ватели и прочие кулинарные знаменитости перед вами, положительно, ничего
— А уж в особенности Ватель… Вот дурак-то был, не тем будь помянут!.. Уж вы бы не пришли в отчаяние и не застрелились, как он, не правда ли, господин Шатулье?
— Извините, господа, но я должен сознаться вам, что мне совершенно неизвестна история этого господина Вателя!..
— Вы не знаете его истории?.. Это вот, видите ли, был королевский повар, придворный метрдотель. Однажды за званым обедом, который давал Людовик XIV, Ватель, видя, что ожидаемая им провизия опоздала, и не в силах будучи перенести бесчестия дурно сервированного обеда, в припадке отчаяния заколол себя шпагой. Что же до вас касается, господин Шатулье, то вместо того, чтобы приходить в отчаяние, вы сказали бы себе: «А, рыба опоздала!.. Ступайте на птичий двор! Там есть налимы, карпы и всевозможная рыба, переодетая в индейки, кур и цыплят».
— Вы истинный гений, истинный талант, вероятно, вы изобретатель знаменитого блюда «жандармские панталоны под острым соусом»; может быть, и еще кто-либо воспользовался этой идеей, но она должна была родиться в вашей голове.
Удивленный трактирщик не знал, что отвечать на эти слова: смеяться или обидеться, но так как вокруг него все громко хохотали, то и он сообразил последовать всеобщему примеру и, кланяясь, бормотал:
— Я очень рад, что вы все довольны, вы знаете, что я всегда стараюсь угодить…
— Еще бы, но мы действительно довольны, особенно хорош матлот, мы еще ничего подобного не едали, не правда ли?
— Конечно, таких даже нет у Вефура и у братьев Провенсо. Чтоб попробовать такого кушанья, нужно зайти в гостиницу «Безрогий олень», вам это кушанье доставляет честь, господин Шатулье, мы будем говорить о нем во всех городах, где любят хорошо покушать. Наверно, это привлечет к вам много новых посетителей.
— Но, господа… Мне, право, совестно…
— Я предлагаю тост за здоровье господина Шатулье!
— Непременно.
— Выпьем в честь матлота, приготовленного без рыбы, потому что здесь рыба была бы лишней, уничтожьте также раки — это роскошь, в крайности и грибы может заменить картофель.
— Господа, ведь не простое же вино мы будем пить за здоровье нашего хозяина?
— Господа, ведь мы при деньгах, нельзя ли шампанского?..
— Да-да, шампанского!
— Ты говоришь как Конта, — сказала госпожа Гратанбуль, у которой развязался язык с тех мор, как она кончила кушать.
Один только благородный отец проворчал:
— Шампанского… к чему шампанского?.. У нас есть деньги — это правда, но вопрос, долго ли еще они будут. Иногда имеешь дело с такой неблагодарной публикой…
— Оставь же нас в покое, Гранжерал, ты будешь Тартюфом, и золотой дождь польется на нас. Итак, господин Шатулье, есть ли у вас шампанское? Только дайте настоящего, мы уже достаточно испробовали ваши произведения и не сомневаемся в вашей способности делать отличные вина, но хорошенького понемножку.