Вишенка. 1 том
Шрифт:
— Да-с, все льстят себя этой надеждою! Впрочем, я вовсе не думаю сомневаться в добродетели госпожи…
— Шатулье.
— Госпожи Шатулье. Впрочем, уж кто решится взять себе вывеску «Безрогий олень», тот должен быть твердо уверен в себе!..
— Да уж там безрогий или рогатый, а все-таки же олень, — заметила Альбертина, загребая себе горсть оливок.
— Нет, друг мой, — возразил на это благородный отец, намазывая масло на хлеб, с таким видом, как бы он готовился говорить длиннейший монолог. — Когда у оленя нет рогов, то он уже не олень. Если бы ты побыла в нотариальной конторе, то ты не могла бы не знать таких пустяков!
— Ну, опять Гранжерал со своим нотариусом, — рассмеялась Зинзинета. — Будто для того, чтобы знать толк в оленях, необходимо побывать в нотариальной конторе!.. Ха-ха-ха!..
— Ай!
— Что с тобой, Анжело? — спрашивает Пуссемар при виде гримасы, которую сопровождает этот невольный крик.
— Со мною?.. Ничего…
— Что тебя ущипнули, что ли? — спрашивает Кюшо, набивая рот уткой.
— Ущипнули?.. Вот новость!.. Да кому же меня щипать-то!..
— А соседке!.. — заметил Дюрозо, искоса поглядывая на Зинзинету.
— Ну что ж ты, мамаша, кушаешь, что ли? Есть ли у тебя аппетит? — перебивает Альбертина, обращаясь к матери.
Госпожа Гратенбуль отвечает одним только наклоном головы, но не произносит ни слова, боясь пропустить случай съесть лишний кусок. У нее уж такое обыкновение — до десерта от нее слова не добьешься, о чем с ней ни толкуй, потому что для нее нет ничего в мире интереснее еды.
— Утка хороша, господин Шатулье, — кивнул Кюшо, не обращая ни малейшего внимания на слова Дюрозо, — но я жду матлота, чтобы окончательно высказать свое мнение… Где же он?
— Я думал, что вы с него не захотите начать, — сконфуженным тоном ответил трактирщик, стараясь незаметно толкнуть ногою Франсуа, который залился дерзким смехом. — Подавай тарелки, Франсуа, и не гляди таким дураком!
— Как вы строги к этому бедному малому, — наметила госпожа Рамбур, бросая нежный взгляд на Франсуа, икры которого отличались замечательною толщиной.
— Ах, сударыня, если бы вы знали только, что это за страшный лентяй!..
— Я-то лентяй?.. Да я один все в доме делаю… хоть у хозяйки спросите…
— Молчи, Франсуа!..
— Но скажите, пожалуйста, любезный Шатулье, — прервал его Монтезума, придвигая к себе блюдо с соусом так, что едва не опрокинул его. — Отчего же мы все видим одного только вашего работника? Говорят, у вас есть какое-то чудо вместо служанки? Покажете вы нам ее, что ли, или она у вас служит только князьям и посланникам?
— Чего изволите?.. — Хозяин хитро прищурился. — О ком это вы изволите говорить? О моей служанке Туанон, что ли? Прикажете позвать ее?.. Она, изволите ли видеть, занята там… но ежели вам угодно, то я сейчас велю ее сюда позвать.
— Ишь ты!.. — пробормотал себе под нос Франсуа. — Да вовсе не об Туанон они и толкуют!
За это рассуждение бедному Франсуа опять достался хороший удар по ногам, но Анжело тут же воскликнул:
— Господин Шатулье, я опишу вам приметы. Мы говорим о молодой девушке, лет восемнадцати, хорошенькой, стройненькой брюнетке, с прелестными черными глазами, в коротенькой юбочке, белой кофточке и с фуляровым платком на голове, о прелестном создании, способном вскружить голову всему свету. Это, что ли, Туанона?
— Туанон пятьдесят семь лет от роду, она рыжая и с усами, — сообщил Франсуа, заранее отодвинувшись от хозяина.
— О! В таком случае мы вовсе не о ней говорим.
— Это вы, верно, нашу Вишенку изволили видеть.
— Вишенку?.. Вот странное имя-то!.. А, господин Шатулье, у вас есть горничная, которую зовут Вишенка?
— Покажите же нам эту молодую девушку, которую наш товарищ так расхвалил нам.
Трактирщик постарался принять на себя насколько возможно важный вид: начал откашливаться, сморкаться, так что Альбертина не выдержала:
— Что он, воззвание, что ли, собирается нам прочесть?
Но господин Шатулье, понимая, что имеет дело с артистами, за обязанность себе поставляет присоединить к словам и жесты, и начинает следующий рассказ:
— Господа артисты и артистки… так как вы сами мне сказали, что вы все здесь артисты…
— Да, все, все…
— Более или менее, — шепчет Альбертина.
— Разумеется, все, что есть у меня в доме, к нашим услугам.
— И жена ваша тоже, господин Шатулье?
— Да замолчи что ли, Анжело, ты то и дело перебиваешь!..
— Что же касается до этой молодой девушки… до Вишенки, которую вот они встретили… то я вам должен сказать, что она точно наша служанка… но и не служанка, она точно живет с нами, но она нам не прислуга… Я не знаю, как объяснить вам это…
— Да, действительно, объяснение ваше не совсем ясно.
— Так, стало быть, тут есть какая-нибудь тайна?..
— А, так ваша Вишенка не на шутку героиня романа?
— Да рассказывайте уже, рассказывайте…
— Только в другой раз перцу меньше в соус кладите, — замечает Кюшо. — Положим, это придает вкус, нет спору, но нёбо-то вырывать, мне кажется, незачем?..
— Это, сударь, не я виноват, верно, Туанон чего-нибудь переложила.
— Да отстаньте с вашим соусом. Ну-с, рассказывайте нам историю молодой девушки…
— А матлот-то?.. — жалобно вопросил Кюшо.
— Потом! Потом!
— Успеешь, ведь торопиться некуда!.. Ну-с, господин трактирщик, мы слушаем.