Вишня и никотин
Шрифт:
Зои не такая идеальная, как им кажется, но почему они не замечают этого? Это злит. Нет, это выносит мой чертов мозг.
Зои пьет и курит, спит с парнями. Неужели, чтобы быть взрослой, нужно делать так же? Жить, как она? А что, если это не по мне? Что, если я не стремлюсь каждый вечер пополнять список парней в своем блоге?
Что, если я просто хочу влюбиться?
Да, один раз и сильно. Хочу, как все: страдать от любви, радоваться с человеком, который будет любить меня “такой”, с которым мы будем смеяться вместе, который будет шутить со мной, а
Что, если я не хочу меняться ради общества?
Споткнулась о край ковра, с ненавистью пнув его больной ногой, отчего корчусь.
Есть ли в мире человек, способный понять мои чувства? Понять меня?
***
Зои нервно кусала губу, провожая родителей до калитки. Она все время поглядывала на экран телефона, боясь, что они не уедут к тому времени, как придут гости.
Отец сел в машину, а мать заметно замялась, кусая ногти:
– Зои, - обратилась к дочери.
– Чарли совсем ничего не поела, так что отнеси ей еду, хорошо?
Девушка кивает, но мысленно совершенно в другом месте, поэтому не переваривает просьбу, тут же забывая о ней. Мать целует её в щеку, садясь в машину, и наказывает:
– Долго не засиживайся у телевизора и напомни Чарли про таблетки, - хмурится.
– А лучше будет, если ты сама отнесешь ей стакан с водой и таблетками.
– Хорошо, хорошо, - Зои недовольно подгоняет их.
– Отдохните.
Женщина закатывает глаза:
– Вы явно не понимаете, что мы там не пьем, а работаем, - поднимает стекло, и машина трогается с места. Девушка машет рукой им вслед, быстро возвращаясь домой, ведь уже в предвкушении вечеринки.
– Да вы к черту все заткнитесь!
– Крик раздался эхом по салону, заставив взрослых вздрогнуть от неожиданности.
Слишком резкий поворот.
Удар.
Дилан вздохнул.
Прошло ровно шесть лет. Гребаных шесть лет.
И сегодня тот самый день. Он не ошибается. Он знает точную дату, точное время, ведь в момент столкновения взглянул на экран плеера, чтобы увеличить громкость. Ведь не хотел больше слышать родителей.
Слышать и видеть.
Гребаных шесть лет живет в семье Ронан, а так и не смог привыкнуть к их обществу. Его раздражает, что они такие. Такие счастливые, такие обычные, словно ничего не произошло. Внутренне парню хочется, чтобы кто-то страдал, чтобы не ему одному было так хреново, чтобы кто-то разделил его чувства.
Чтобы кто-то понял.
Есть ли в мире человек, способный понять того, кто винит в произошедшем себя?
Вряд ли.
Дилан кидает камень в воду, сидя на краю выступа у старого маяка. Смотрит перед собой.
Он давно не ходил к ним. Давно не навещал, но не может этого сделать. Если он придет, то встретит кого-нибудь из родственников, которые будут плакать, нести какую-то чушь о его семье. Она не была идеальна, и это знает только он сам.
Да и кто уже плачет по ним? Никто, ведь чувства проходят. Помнить перестают. Воспоминания канут, их закапывают, как и эти блестящие гробы, значение
К тому же, мертвым нет никакого дела до того, в каком ящике лежать.
Рычание. Парень закатывает глаза, переводя взгляд в сторону: старая псина приняла угрожающую позу, продолжая скалиться.
– Понял, - шепчет, поднимаясь и отряхивая задние карманы джинсов.
– Ухожу, так что отвали, блять.
Он говорит с ней. Ахренеть, так и до дурки не долго.
Собака гавкает, и Дилан вздыхает, еле сдержавшись, чтобы не пнуть её ногой. Этой вшивой и без того не долго осталось.
Все умирают. Все.
И ты никак не можешь повлиять на это.
***
Стучу пальцем по коленке, пытаясь игнорировать шум. Музыка орет на весь дом, а этот говор и смех лишь сильнее раздражает, мешая сосредоточиться. Возле ног нотная тетрадь. Пытаюсь придумать следующий куплет, но не выходит. Снимаю наушники, которые не спасли от гула, и поднимаюсь с пола, идя в сторону двери. Сильнее сжимаю гитару в руке, готовясь выйти к этим пьющим нелюдям.
Вдох-выдох.
Замок щелкает, и шум нагло врывается в мою комнату с дверным скрипом.
***
– Ну, наконец-то!
– Зои бросилась на шею Дилану, когда тот вошел в дом, щуря глаза, словно не думая, что ошибся калиткой. Внутри было много людей. Все пили, танцевали, разговаривали и смеялись.
Это совсем не то, что нужно сейчас. Это ох, как не вовремя, ибо Дилан не в настроении. Он никогда не бывает в настроении.
Особенно сегодня. В этот день. Единственный день в году, который он проклинает. И ему охота быть одному. В своей комнате.
– Ты где так долго был?
– Зои надула губки. Видимо, выпила уже.
Дилан сжимает челюсть, убирая её руки с шеи, и идет в толпу, пытаясь пробиться к лестнице.
– Дилан, вообще-то выпивка на кухне!
– Пытается перекричать музыку Зои.
– Ладно, я сама тебе принесу!
Парень толкает прицепившуюся девку. Возможно, они знакомы, но сейчас Дилан не хочет, чтобы кто-то трогал его.
К черту.
Поднимается наверх. Практически бежит, чтобы поскорее скрыться в своей комнате. Это единственное место во всем доме, которое хоть каким-то образом стало ему родным, где он может спать. Где ему удобно, хотя первый год ему не удавалось расслабиться на своей кровати: потолок, стены, запах - все было не тем. Каким-то другим.
Выходит на второй этаж, быстро идя в сторону комнат. Смотрит по сторонам, хмурясь: “Черт, сколько эта дура пригласила людей? К черту. Завтра не буду помогать с уборкой, так что посмотрим, как она будет оправдываться перед своими родителями”.
Усмехается, сворачивая, но тут же замирает на месте, когда видит, что в его комнате толпятся люди. Хмурит брови, сжимая губы. Оборачивается, ведь есть еще ванная комната, но нет. Там кого-то тошнит, слышны стоны и ругань, шум воды.
Черт.