Вишня и никотин
Шрифт:
Вскакиваю, косясь в бок, ведь теряю равновесие, и начинаю оправдываться перед Уной:
– Да-да, сегодня тот самый день, дорогая, мне нужно уйти пораньше.
Собака смотрит на меня блестящими глазами, и я невольно читаю в них разочарование, поэтому встряхиваю её мордашку, опускаясь на корточки:
– Обещаю, завтра весь день с тобой.
Она гавкает, вновь высунув свой бледно-розовый язык. Я улыбаюсь, пригладив её шерсть на макушке, и поднимаюсь:
– Не гуляй допоздна!
– Бегу, хватая свои кеды, и пытаюсь надеть их, не сбавляя скорости. Но подобное не
Надеваю очки, которые все это время находились в кармане кофты. Проверяю, ведь могла сломать их, после чего продолжаю идти, потирая большим пальцем кулон на шее.
Невольно поворачиваю голову, смотря в сторону чистого горизонта. Мне нравится это место. Оно на краю города, но всегда пустеет, ведь здесь за пляжем никто не следит: камни, ветки, острые раковины. Все идут отдыхать туда, где есть спасатели, смотрители и грузовик с мороженым. Возможно, это хорошо, ведь, с некоторых пор, я начала считать, что это мое место, хоть и прихожу сюда не одна, а с друзьями.
Но все равно, это место принадлежит даже не мне. Оно только Уны.
***
Забегаю в дом, встречая в коридоре родственников, которые тут же приветствуют меня с широкими улыбками. Я позволяю тете обнять меня, но мать, стоящая рядом и встречающая гостей, ужаснулась, подскочив ко мне:
– Боже, Чарли, - качает головой, отряхивая мою одежду и волосы.
– Опять на пляже была, - чихает, прикрывая тыльной стороной ладони нос.
– С собакой возилась?
– Ага, - отвечаю, потирая горячие от солнца щеки. Старушка, лет восьмидесяти, вышла в коридор, услышав мой голос:
– Эта же моя Чарли, - её руки заметно дрожат, когда она их разводит в стороны. Я не мнусь, обнимая её:
– Здравствуйте, как вам в больнице?
Старушка махнула рукой:
– Ужас! Антисанитария, плохая еда, уколы и процедуры, некрасивые, совершенно непривлекательные врачи, - она улыбается вставной челюстью, когда я смеюсь.
– Рада видеть, что вам лучше, - замечаю, а она осматривает меня:
– Где извалялась?
– Мне с трудом удается понять, что бабушка говорит, но отвечаю:
– Я споткнулась на пляже.
Старушка, имя которой Ванесса, улыбнулась:
– Ты все та же, - задумалась, сдвинув брови.
– Ты очень похожа на мою бабушку. Она была такой же. Вечно падала. Неуклюжая особа была. Как же её звали?
– Отводит глаза. Все. Ступор. Память с каждым годом лишь хуже.
– Миссис Ванесса, вас ждут в зале, - мать накрывает её плечи ладонями, поворачивая к двери, что ведет в зал, а сама шепчет мне:
– Иди, приведи себя в порядок и спускайся.
– Как же звали мою бабушку?
– Старушка поднесла морщинистые руки к губам,
Улыбаюсь, ведь рада, что ничего не меняется.
Бегу по лестнице вверх и понимаю, что вдруг к горлу подкатила тошнота. Черт, все-таки нельзя было пить молоко, которое отрыла на дне холодильника.
Забегаю в ванную, минуя сестру, которая вышла из своей комнаты, открыв рот. Видимо, хотела что-то сказать, но у меня дело важнее. Падаю возле унитаза, плюя. Позывы есть, а рвоты толком нет. И где логика?
– Говорила тебе, не пить молоко, - сестра, по обычаю, понимает, в чем дело, и берет полотенце, задирая ткань юбки, и опускается рядом, вытирая мой рот, но я выхватываю его, продолжая сама. Девушка мнется, и это странно. Зои почесала висок пальцем с накрашенным ногтем, и заговорила:
– Чарли?
– Да, - кашляю, взглянув на неё непринужденно. Я читаю в её глазах беспокойство:
– Между нами все хорошо?
– Задает вопрос, сбивающий меня с толку. Хмурюсь, моргая:
– Конечно, - наверное.
Сестра закусывает губу:
– Я не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо, или, чтобы этот инцидент как-то повлиял на наши отношения.
– Наши отношения?
– Смеюсь, и девушка хлопает меня по плечу, смущаясь:
– Короче, не хочу, чтобы ты избегала меня.
Я довольно улыбаюсь, кивая, но внутри не могу справиться с дискомфортом, вызванным её присутствием.
– Все в норме, - говорю, чтобы она успокоилась.
– Все хорошо.
Зои улыбается, погладив меня по плечу, и хмурит брови, отряхивая мою одежду:
– Опять пляж?
– Ага, - довольно киваю, поднимаясь, как и она.
Пускай, моя сестра - невозмутимая стерва, и порой раздражает до чертиков, но это ничего не меняет. В конечном итоге, мне от нее уж точно не сбежать.
Открываю дверь и, от неожиданного появления бабушки Ванессы, подпрыгиваю на месте. Зои сдерживает смешок. Старушка сжимает ладони в кулачки, а руки сгибает в локтях:
– Роза, - произносит с улыбкой.
Мы с сестрой переглядываемся, и Зои уточняет:
– Роза, что?
Старушка поднимает дрожащие руки:
– Роза. Так звали мою бабушку. Роза, - улыбается, когда мы киваем ей в ответ.
– Хорошо, - сестра накрывает её плечи руками, поворачивая, чтобы отвести обратно.
– Чарли, - она продолжает.
– Звали ее Роза, и она была прям как ты!
– Восхищенно разводит руками.
– Такая неуклюжая!
Я улыбаюсь, ведь спорить тут не с чем. Иду рядом, когда старушка останавливается, отчего Зои закатывает глаза:
– Ванесса, нам нужно вниз.
– Мне нужно сказать Чарли, - объясняет.
– Что сказать?
– Сестра сдалась, начиная потирать виски. Я внимательно смотрю на старушку, ожидая её слов, но лицо той вновь обрело то самое выражение. Задумчивое и напряженное.
Ванесса выдает:
– А что я хотела сказать?
– Отводит взгляд в сторону, и Зои готова придушить её взглядом, но вместо этого надавливает на спину:
– Идемте вниз. Там и вспомните.
Я тихо смеюсь, отворачиваясь, чтобы направиться в комнату.