Висталь. Том 3
Шрифт:
Мне всё это, глубоко понятно, уважаемый Андрей. Но я хотел спросить вас, несколько об ином. О том, что лежит всё время камнем в моей душе. Я помню все свои приходы в этот мир, и все уходы. Моя память сохраняет всю мою вековую жизнь, и я подозреваю, что именно память составляет саму ткань жизни. Не будь этой памяти, и жизнь превратилась бы в бесконечно уменьшающуюся точку, как во времени, так и в пространстве. Действительность, как таковая, растворилась бы, словно утренний туман, и мир превратился бы в свою «изначальную колыбель» – в пустоту! И только память моей жизни, как и память веков, создаёт на этом нейтральном белом полотне, картину мира и бытия, тем самым создавая историю, – Дом, в котором мы строим свои маленькие дома. И именно благодаря памяти мы вообще способны любить. Воображение, предвосхищение, сладкая нега мечты, и т.д., и т.п. – всё,
Безусловно, уважаемый Висталь, ко всему прочему, способность нашего разума запоминать, заставляет наш разум находить здесь что-либо, и ценить…, мы понимаем, что, только благодаря памяти мы можем сравнить и связать нечто по природе разрозненное, нечто не соприкасаемое в быту, и будто бы превратить в своём разумении нечто мгновенное, нечто скоротечное и тут же исчезнувшее, – в нечто, запечатлённое и почти вечное… Но возникает некое противоречие в наших глубинных созерцаниях.
И вот я глубоко задумался над этим, и пришёл к неожиданному и даже парадоксальному выводу. Действительно ли память даёт мне возможность создавать шедевры моего искусства, философемы, и трактаты? Может и здесь, как всюду, некий дух противоречия вступая в игру, и позволяет продуцировать нечто новое, нечто необычное и достаточно глубокое, и тем становится возможным моё настоящее творчество? Я понял в какой-то момент. – Нет, не помнить всё и вся, не наполнять свою память словно лабаз всякими нужными и ненужными вещами, не переваривать уже состоявшееся, всё написанное и воспроизведённое мной, но именно свойство забывчивости – даёт мне возможность создавать нечто небывалое, нечто новое и невероятно сильное! Свойство, – Великое свойство моего разума – забывать, есть основа моего Гения!
Наша память, заставляет нас ходить одними и теми же тропами. Она выращивает в нас привычки. И мы, обрастая словно жиром своими собственными знаниями, своими прозрениями, догадками, некогда поразившими нас до восторга, вынуждены нести этот «жир» за своей спиной, и становимся необходимо горбунами, не имея никакой возможности к полёту, к новым небывалым вдохновениям и прозрениям!
Детский разум, не отягощённый опытом и знаниями, с незаполненной до краёв памятью, если таковой сохранился в зрелом возрасте, если его не покинула способность к забывчивости, вычёркиванию из памяти, пусть и самых совершенных своих прозрений, остаётся самым живым разумом, самым функциональным, прогрессивным и совершенным, – он единственно способен к новым, небывалым и запредельным впечатлениям своего гения!
Если бы человечество научилось такой вот забывчивости отдельного индивидуума, если бы оно научилось просеивать свою память, и не возвращаться без конца на пройденные пути, и не наступать перманентно и вечно на одни и те же дороги, – кто знает, может быть оно действительно нашло бы тот единственный путь, среди тысяч возможных путей ведущих всегда к пропасти, который действительно вёл бы его к процветанию, к совершенству и настоящему счастью. – Не ложному, не надуманному, но – действительному… Тому счастью, которое бы не нуждалось в научно-техническом прогрессе, в представлениях о рае и аде, в убеждениях-заблуждениях, что ныне представляются неопровержимыми истинами, наполняя нас уверенностью в правильном пути, по которому мы следуем, и нашем прогрессе.
Но ведь только мышление, которое невозможно без памяти, даёт возможность человеку быть человеком, быть гордым, независимым, – Вершиной животного мира! С этим спорить нельзя, ведь это очевидность из очевидностей…
Ты говоришь мышление? Но что ты имеешь в виду? У мышления столько граней, и столько полей, а на этих полях и гранях столько взглядов и различных алгоритмов умозаключений, которые отличаются порой также, как отличается валенок – от вычислительной машины, или песня – от чушки прокатного стана. Мышление? Какое именно ты имеешь в виду? «Рационально-идеальное», «чувственно-аналитическое», «цельно-многоплановое», «локально-всеохватывающее», мультифационно-парадоксальное…?
Самое простое… Зачем усложнять самоё себя? Очевидность – самый лучший арбитр… Да… И она же, самый лживый и коварный обольститель…! Очевидность – мать доказательства. А доказательство, как дитя рационально-аналитического мышления, – «диалектический фокусник», производящий на свет лишь суррогат истинности.
И вот что ещё. То, что очевидно и доказано, есть суть труп для познания.
Жизнь же – имеет своим ключом именно догадку, полёт, отрыв и взлёт в стратосферу! Именно здесь всё неочевидное, зыбкое и кажущееся ошибочным, всё недоказуемое и эфемерное – живёт, и создаёт жизнь всему сомневающемуся, и всему уверенному, а также и всему ищущему…
Жизнь вообще, – штука парадоксальная. И самая непредсказуемая и вероломная, как раз – у человека. Человек, к примеру, стремится к достатку и богатству, но вместе с ним, необходимо получает самое болезненное чувство – чувство пресыщение, неутолимое ничем, кроме яда. Он стремится облегчить себе жизнь – (в этом, наравне с нивелированием страхов, заключаются подспудно все его стремления), но с облегчением жизни, необходимо деградирует, становится слабым и уязвимым для самых мелких уколов судьбы. И уже самое незначительное препятствие, самое малое страдание, которое прежде он бы даже не заметил, начинает терзать его, словно «гиена огненная»! Он полагает, что развивается сам, и развивает свою жизнь, свой быт, совершенствует свою действительность, но на деле, деградирует по всем направлениям. Он перерождается на глазах, превращаясь во что-то иное, нежели был когда-то человек. И самые опасные трансформации происходят в его духе и его голове, как самых тонких областях организма. Тело деградирует гораздо медленнее, именно в силу его грубых, по отношению к тонким флюидам разума и души, основаниям.
Психотип человека, трансформируется в Типопсих. То, что казалось безумием ещё недавно, что было неприемлемым, и запретным, что вызывало чувство стыда, чувство неестественности, червоточины и абсурда, теперь выступает само собой разумеющимся, и даже достойным. – Толи ещё будет! Этот вектор развития, обещает привести человечество к его неумолимой стагнации и необходимому разрушению, и концу, как только будет пройдена «точка невозврата». Но полагаться на то, что человечество одумается в какой-то момент, и развернёт своё кормило, – не стоит. Остаётся уповать на саму природу, что всегда находила естественный выход из всякого своего положения, и вызывала бурю, катастрофу, или полномасштабную войну, что сметает всё на своём пути, и возвращает всё на круги своя, и даёт возможность выжившим на её бренном теле, начать всё сначала.
То, что очевидно является добром для человечества в краткосрочной перспективе, обязательно обернётся злом в долгосрочной. И наоборот, – что очевидно является злом здесь и сейчас, как правило превращается в добро в долгосрочной перспективе становления человечества. И это, как в глобальном смысле, так и в локальном отношении бытия. В эту простую формулу можно втиснуть любую ситуацию нашей жизни. Вопрос лишь во времени, и целях.
Простой пример – война, как олицетворение очевидного и неоспоримого зла. Но каким способным, каким твёрдым, жизнестойким и счастливым становиться человек, насколько имеющим право на будущее, после этого кошмара, называемого ёмким словом война. И каким слабым, не жизнеспособным, и в целом несчастным становиться следующее за следующим поколением, в той стране, где война слишком долго не посещала этой территории. Инстинкты засыпают, мозг деградирует, и все чувства становятся слишком слабыми, не способными к настоящим ощущениям жизни, и в тоже время, слишком восприимчивыми к слабым уколам судьбы.
Нечто схожее я слышал от Парагоня и его братьев. И безусловно, в этом что-то есть, – есть правда. Но правда и в том, что, если позволить злу разойтись, если не бороться с ним, не ограничивать его со всех возможных сторон, оно поглотит весь мир, превратив всё в хаос! Добро же, не представляет такой опасности.
Как сказать, уважаемый Висталь. Это говорит, прежде всего, архаический страх. Но если посмотреть на всё это наиболее холодным взглядом, то станет очевидным, что «гипертрофированное зло», как и «рафинированное добро», есть суть одно и тоже. Они имеют одни и те же последствия, и одинаковый результат в обозримом будущем – хаос! И тот, кто достаточно глубоко осмыслил это положение вещей, тот уже не станет так рьяно бороться со злом, и так самоотверженно культивировать добро. Он непременно выберет золотую середину, в которой только и возможна действительность, и сама жизнь. Порядок, – как антипод хаоса, возможен только благодаря паритету сил зла и добра, и никак иначе. Любовь и ненависть, разложенные каждый по своим «яслям», позволяют жизни существовать в собственной гармонии.