Вита. Книга 1
Шрифт:
– Она.
– Я тебя не понимаю. Она? Кто она?
– Мать.
– Чья мать?
– Моя.
Ева вскинула растерянный взгляд на Эриха. Тот кивнул, подбадривая, сделал безмолвный жест рукой – дескать, продолжай, продолжай.
– Лиза, как твоя мать могла убить их?
– Ведьма. Сила есть. Проклятие. Проклятие убивает.
Блюдце заметалось по кругу, словно искало выход, завибрировало нервно.
– Меня прокляла. А я не хотела! Он заставил. Ударил. Голова. Я… Обморок. Не могла сопротивляться. Ненавидит меня. Прокляла. В лицо. Кричала мне. Я плакала, а она кричала.
Ева задохнулась от отчаяния и боли, которые накатили на
– Как с этим жить? – горько выдохнула Вита, словно искала совета у тех, кто собрался здесь сейчас. – С ума свело. Проклятие. Я не понимала, что творю. Все бросили. Все! Даже Димка. Не простил. Я любила. Он не простил. Все бросили. Презирали, смотрели так… Больно. Очень больно.
Блюдце вырвалось из пальцев Евы и, шарахнув в стену, разлетелось на сотню белых осколков.
Но Ева слышала дух по-прежнему и отрешённо произносила всё, что пыталась рассказать бедная Лиза:
– Нет выхода. Только это осталось. Не хочу, но не могу сопротивляться, – она поднялась на ноги и словно под гипнозом медленно двинулась к лестнице, ведущей на открытую площадку недостроенного балкона.
В тишине лишь её голос и шаги.
– Я здесь. Ночь. Почему я здесь? Не помню, как оказалась. Страшно. Внизу темно и страшно. Я не хочу прыгать, я жить хочу. Мне жаль её, мою малышку. Она ведь и моя, не только его. Она тоже хочет жить. Она мне шепчет изнутри: «Мамочка, не надо!». Но голос в голове, её голос, он сильнее. Он просто убивает. «Чтоб ты сдохла! Позорище моё! Всю жизнь, всю жизнь… я всё ради тебя… А ты дрянь отблагодарила меня так! Лучше бы я аборт сделала, в роддоме тебя оставила! Дрянь, чтобы ты провалилась! Дрянь неблагодарная, будь ты проклята за все мои слёзы! Чтоб тебе покоя не знать и рыдать, как мне! Говорила мне мать, откажись от неё, не губи свою жизнь! Сучка малолетняя, нашла перед кем ноги раздвигать – он тебе в отцы годился! Глаза бы мои тебя не видели, проклятая дрянь! Исчезни из жизни моей! Исчезни!» Я плачу, мне очень больно, мне так горько. Почему она меня ненавидит? Я же не хотела. Я пыталась бороться. Её голос звенит в голове, звенит. Не могу больше это слышать. Она как будто толкает в спину. Я хочу остановиться и не могу.
Ева замерла на пороге балкона, остекленевшими глазами глядя в беспросветную ночь.
Эрих, Алекс и Инари всё это время сопровождали её словно безмолвные тени. Боялись остановить или задать вопрос, но были рядом.
Ева шагнула на балкон, подняла глаза к небу.
– Прости меня, Господи! Я исчезну из её жизни, исчезну, как она и хотела… Не хочу так жить! Не могу так жить! Больше не могу…
Вита метнулась вперёд стремительно и легко, как юркая, маленькая, чёрная ласточка. И поняла, что сделала, лишь когда правая нога уже в пустоту соскользнула…
Сильные мужские руки отдёрнули назад, впились так, что не вырваться, хоть она и забилась всем телом, ускользая из ненавистных объятий.
Впереди была свобода, впереди был покой! Всё, чего так хотелось измученной душе.
Но он тащил обратно в опостылевшую жизнь, в раздирающую душу боль. Зачем?
Она завыла от ярости. Понимала, что это не её желание. Она-то отчаянно хотела жить! Но сопротивляться зову пустоты и смерти не могла.
– Ева! Ева!
Чернова замерла. Всё ещё тихо поскуливая, подняла глаза, не понимая, почему Эрих её так прижимает к себе, почему светлые глаза так тревожно
Она дёрнулась, но уже совсем иначе.
– Пусти! Чего ты вцепился?
Эрих выдохнул шумно. А Вита, растерянно оглядевшись по сторонам, едва не запрыгнула блондину на руки.
До растрескавшегося края балкона оставалось сантиметров двадцать, не больше. А перила здесь, разумеется, отсутствовали.
***
Ева уже пришла в себя полностью. Правда, её потряхивало немного от осознания того, что чуть было не случилось, но прыгать вниз она точно передумала.
Однако Эрих в этом, видимо, сомневался: из рук выпустил, лишь когда отвёл подальше от края, внутрь здания. И даже там встал между Черновой и выходом на улицу, так, чтобы в случае нового внезапного порыва перехватить её по пути.
На Белове вовсе лица не было. Даже Инари поглядывала так странно, с опаской, как будто ждала, что Ева сейчас взорвётся, как бомба замедленного действия.
Но Чернову это сейчас беспокоило меньше всего. Она перестала слышать дух погибшей девочки.
– Лиза! – надрывно позвала Ева. – Лиза, ты здесь?
Она озиралась, словно могла увидеть призрак.
– Почему я её больше не слышу? – испуганно обернулась Ева на Эриха.
–Ушла, – ответил тот. – И нам пора уходить. Не надо было мне соглашаться на эту аферу…
– Но ведь мы ничего не успели сделать… – нахмурилась Чернова. – Мы должны ей помочь.
– Мы помогаем живым, – отрезал Эрих. – Ей уже не поможешь. Уходим немедленно, пока ещё что-нибудь…
– Лиза! – эхо метнулось по пустынным коридорам здания.
– Она прыгнула.
– Что? – Ева в недоумении уставилась на Лёху.
– Прыгнула снова, – пожал плечами Алекс. – Что тут непонятного. Всё повторилось. Это как временная петля. Призрак застрял в этом кольце.
– Но почему?
«Она будет делать это снова и снова, умирать сотни раз… – прошелестело в голове у Евы. – Сила проклятия…Оно питается новыми смертями, растёт как нарыв, подчиняет себе новые жертвы. И будет только набирать силу…»
– Но ведь это надо остановить! Или я не права? – теперь Ева смотрела в антрацитовые глаза Инари. – Ты знаешь, как это сделать, как снять проклятие?
– Ева, хватит! – одёрнул Эрих. – Возвращаемся!
– Но мы не можем просто бросить всё вот так… Ты про живых говоришь. Но от этого же и судьбы живых людей зависят, которые могут стать новыми жертвами. Будут новые погибшие девочки. Надо хотя бы попытаться!
Эрих покачал головой.
– Проклятие может снять только тот, кто его наложил, – пояснил он уже гораздо спокойнее. – И только добровольно. Никак по-другому от проклятия не избавиться. Вита, я знаю, что говорю. У меня была тысяча лет на то, чтобы перепробовать все возможные способы. Неужели ты думаешь, что я не пытался?
– Твоё проклятие в том, чтобы жить, а её – в том, чтобы умирать снова и снова! Понимаешь разницу? – Ева не собиралась отступать. – Это же невыносимо!
Ещё совсем недавно Чернова мечтала лишь об одном, чтобы её оставили в покое, чтобы весь этот мистический бред оказался просто очередным кошмаром. Но сейчас, когда она каждой клеточкой прочувствовала отчаяние, ужас и одиночество Лизы, Ева не могла просто бросить всё и уйти. Снова предать и оставить наедине с собственной бедой ту, которую и так бросили все: и самые близкие, и далёкие! Ведь это так страшно – оказаться на краю в абсолютном одиночестве.