Витька Мураш - победитель всех
Шрифт:
— А щука как раз рыба не вредная, — говорит Иван Сергеевич. — Напрасно ее так обижают.
— Ну да, — не согласился Батон, — жрет всех подряд.
— Она в основном больных рыб хватает и слабых. От нее пользы больше, чем вреда. Вообще в природе мало кто только один вред приносит. Все на своем месте, все кому-то нужны. Ты, Мелков, по воронам из рогатки пуляешь, а какой тебе от вороны вред?
— Каркает, — говорит Батон.
— Яйца птичьи ворует, — добавил Колька.
— Больше об этом говорят, чем ворует, —
Батон шлепнул у себя на щеке комара и спрашивает:
— Комары тоже, скажете, полезные?
— Это как посмотреть, — отвечает Иван Сергеевич. — Проделали такой опыт. Перевели комаров в одной местности — рыбы не стало. Малек-то комариными личинками кормится.
— Комара тоже будем спасать? — спрашивает Батон.
Но насчет комаров Батон выяснить не успел.
С бухты донеслось гудение мотора. Прямо к нам шел маленький караван: полуглиссер, а за ним два баркаса на буксире.
За штурвалом полуглиссера сидел Леха.
Не доходя немного до берега, Леха чуть отвернул в сторону и сбросил в воду буксирный конец. Баркасы, словно полешки, один за одним ткнулись в берег. Леха дал задний ход и остановился метрах в пяти от берега.
— Привет! — крикнул он.
— Привет! — сказал Иван Сергеевич. — Что нового?
— Вы насчет чего?
— Все насчет того.
— Дело движется вперед…
— А конкретнее?
— Начальник упирается, говорит: «Возьму я над ними шефство, они сразу грабить начнут».
— Правильно говорит, — засмеялся Иван Сергеевич. — Ты на него жми.
— Я и жму. Я ему не сказал, что уходить собираюсь. Пускай сначала договор про шефство подпишет, а уж там мы с ним барахла наберем!
— Завтра-то пойдешь с нами?
— Завтра же воскресенье, Иван Сергеевич, — сказал Леха. — Завтра рыбачки косяком пойдут. А некоторые — с бутылкой. Они как выпьют, для них тонуть — любимое дело. Завтра я патрулирую.
Леха запустил мотор, отошел от берега и дал полный газ. Полуглиссер медленно вылез из воды и пошел, пошел! Он касался воды только кормой, да и то чуть-чуть. Нос приподнялся, и Леха сидел высоко над водой, будто летел.
И впервые в жизни я подумал о своем будущем. В эту минуту я точно решил, что не буду никем другим, а только спасателем.
— Вот на этих баркасах и пойдем, — сказал Иван Сергеевич.
— А куда он уходить собирается? — спросил Батон.
— К нам. Будет у нас в школе вожатым.
— Он и так у нас вожатый.
— Он будет работать постоянно, — сказал Иван Сергеевич. — Работать, а не в гости ходить.
— А какое барахло? — спросил Батон.
— Разное.
— Ну, как называется?
— А ты умеешь молчать? — спросил Иван Сергеевич. — Чтобы — никому?
— Запросто, — сказал Батон.
Иван Сергеевич нагнулся к Батону и шепнул что-то ему на ухо.
Батон захлопал глазами. Иван Сергеевич засмеялся и встал.
— Зачальте баркасы, — сказал он. — Ребятам скажите: сбор завтра в восемь.
— Чего он тебе шептал? — спросил я, когда Иван Сергеевич ушел.
Батон пожал плечами.
— Секрет.
— А вот мы тебе сейчас устроим секрет, — сказал я.
— Да он же сказал: «секрет»! — заорал Батон. — Не секрет, а слово такое «секрет»! Сказал он так: «Секрет», понятно тебе?!
ОНА УЕХАЛА…
Когда я пришел домой, то сразу понял — что-то случилось.
Мать стирала белье, но лицо у нее было красное не от стирки, я уж ее знаю. Отец сидел за столом, курил и смотрел на Людку.
А Людка ревела так, что у нее слезы даже по шее текли.
Сначала я подумал, что она получила направление на работу. Наверное, ее направили на Северный полюс — варить щи белым медведям. Иначе чего так реветь? А может, она ревет просто потому, что ее направили. Может, она думала, что она всю жизнь будет на диване валяться.
Но все оказалось не так. Она ревела из-за своего лохматого жениха. Ну, и из-за того, конечно, что мать ее пилила.
— Еще раз тебя с ним увижу — домой можешь не приходить, — сказала мать. — У самой-то у тебя глаза есть, уши есть? Сама-то хоть немного соображаешь? Или ты у нас совсем дура?! Все люди как люди, кто работает, кто учится. А этот…
— А кому он что сделал? Ты скажи! — завопила Людка.
— То-то и оно, что никому. Ни себе, ни людям.
— Сама же ты говорила, что пастух нужен! Говорила? — завопила Людка еще громче.
— Ну, говорила. Так я думала пенсионера какого или инвалида… Ну сама поразмысли: даже они не желают, хоть и самое это их дело. О молодежи и говорить нечего — все поголовно учатся, кто на механизаторов, кто в институте. А тут — на тебе, нашелся благодетель. Парню семнадцатый год, ему самое время на ноги становиться, а он — коровам хвосты крутить!
Тут я окончательно понял, в чем дело.
У нас в поселке коровы не у всех, но штук двадцать наберется. И каждый год хозяйки с пастухом мучаются. Двести рублей в месяц предлагают, а все равно никто не идет. Как будто и нет такой профессии — пастух.
Я вот, например, никогда пастуха не видел. В совхозе у нас стадо большое, а пастуха нет. Есть электрическая установка. Обнесут луг проволокой, пустят по ней ток — коровы к этой проволоке на сто метров не подходят. Даже те, которых током не било, не подходят. Наверное, они умеют друг другу рассказывать. Я это серьезно думаю, а не для смеха. По телевизору я смотрел передачу «Язык животных». Оказывается, все между собой разговаривают — волк с волком, слон со слоном и даже у рыб есть свои сигналы, тоже чего-то бормочут между собой.