Витька с Чапаевской улицы
Шрифт:
Витька взял документы, мельком глянул на конверт и пробурчал:
— Можно бы и по почте…
— И людей тоже по почте? — спросил Ладонщиков. Витька уже начал догадываться, про каких людей толкует командир полка… Когда приехал Илья на санитарной крытой машине, Витька присвистнул: так и есть. В кузове на длинной узкой скамейке сидели Алла и Верочка.
Колонна растянулась на два километра. Илья с трудом пробирался по узкой лесной дороге. Он неистово сигналил, высовывался из кабины и ругался с бойцами, неохотно уступавшими дорогу.
— Раненых
Витька сидел рядом с шофером, как и полагается старшему группы. В кузове примолкли «раненые» — Алла и Верочка. Там же был вещевой мешок с сухим пайком. Девчонок Грохотов должен был доставить в Пермь к матери Ладонщикова. В письме подполковник просил приютить у себя девочек до конца войны. И посылал свой денежный аттестат А также сообщал, что вся его семья погибла во время бомбежки в первый же день войны… Жена — Елена Ивановна и дети — Саша и Рая.
Витька ничего об этом не знал. Он сердился на весь мир. С таким трудом его зачислили в полк и вот посылают совсем в другую сторону от фронта. В глубокий тыл. Правда, ему дали красноармейскую книжку, в которой черным по белому написано, что он, Виктор Иванович Грохотов, является бойцом Красной Армии. В книжке указан номер полевой почты. И устно Ладонщиков объяснил ему, как добраться назад до части. Так что тут без обмана. Доставит Витька девчонок до места и в тот же день — обратно. И все-таки было обидно, что он не шагает в колонне рядом со всеми. Перед отъездом Витька забежал к старшине Зайцеву и сказал, что выполняет боевое задание командира полка и чтобы к его возвращению форма была готова. Зайцев тут же разыскал портного — сутулого пожилого бойца — и тот снял мерку.
В самый последний момент, перед тем как уезжать из части, куда-то исчезла Верочка. Витька с ног сбился, разыскивая ее. Где-то близко один за другим раздались два винтовочных выстрела, а скоро появилась Верочка, возбужденная и довольная. За ней вышагивал Коля Бэс с винтовкой на плече — Ну ты и даешь, — сказал Витька, взглянув на Бэса. Коля только ухмыльнулся и, чего Витька уж совсем не ожидал от него, обнял по очереди Аллу и Верочку и поцеловал. С Витькой целоваться не стал, пожал руку.
— Коля, ты не забудешь про Белый город? — спросила Верочка. — Мы там обязательно должны после войны встретиться.
— Я тебе привезу из Берлина трофей, — сказал Коля.
— Очень прошу тебя: не высовывайся из окопа, — предупредила Верочка.
— Мы будем скучать без тебя, — грустно посмотрела на него Алла. И Витька заметил в ее глазах слезы. Это удивительно: Алла редко плакала.
— А в Белом городе мы обязательно встретимся, — сказал Коля. — Если… если доживем до конца войны…
— Доживем! — воскликнула Верочка. — Обязательно доживем.
…Наконец санитарный фургон вырвался на шоссе. Илья тут же дал газ, и только замелькали по сторонам сосны, ели, кусты, запели телеграфные столбы. Встречные тяжело нагруженные грузовики с шуршанием и скрежетом проносились мимо. Ветер свистел в ветровых стеклах, упруго толкался в
— Везет же некоторым… — сказал он. — В командировку сдут. А тут через два дня снова в пекло.
— Давай поменяемся?
— На Полтавщине сейчас благодать… Вишня поспела. Вечерами дивчины собираются возле белых хат и песни спивают…
Илья вдруг затормозил и съехал на обочину.
— Ты иди в кузов, а Алла пускай сюда садится… Девчонка все-таки, неудобно…
— Давай рули! — сказал Витька. — Удобно…
Илья покосился на него, но спорить не стал. Дал газ и выехал на шоссе.
Больше до самой станции они не сказали друг другу ни слова.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. О ЧЕМ ГОВОРЯТ В ВАГОНАХ.
— Я буду жаловаться! — возмущался Витька. — Два дня сидим, как дураки, на вокзале. Сколько уже поездов ушло! У меня требование на билет!
Он совал помощнику коменданта листок с внушительной красной полоской наискосок. Но младшего лейтенанта требованием не удивишь. Он со скучающим видом смотрел на беспокойного мальчишку и думал совсем о другом. За высоким пыльным окном двигались товарные и пассажирские вагоны. На письменном столе дребезжал металлический чернильный прибор. Рядом с ним лежала форменная фуражка младшего лейтенанта.
Чувствовалось, что помощник коменданта давно как следует не высыпался. Лицо помятое. Казалось, стоит Витьке выйти из кабинета, как он положит голову на письменный стол и мертвецки заснет.
— Кто ты такой? — наконец обратил на Грохотова внимание младший лейтенант.
— Воспитанник пехотно-стрелкового полка… — Витька для внушительности понизил голос и назвал номер полевой почты.
— Ты мне шарики не вкручивай, — сказал помощник коменданта. — Никакой ты не воспитанник, а обыкновенная сопля. Сколько тебе лет?
— Посмотрите мои документы! — Витька даже стал заикаться от негодования.
Младший лейтенант взял бумаги и, мучительно сосредоточившись, стал изучать.
— Как вы можете такое говорить? Сопля! Я, может быть, главный разведчик в полку… Сам командир…
— Помолчи, — оборвал младший лейтенант и поморщился, будто от головной боли.
— У меня особой важности пакет есть, — выложил последний козырь Витька и, выхватив из-за пазухи коричневый конверт с печатями, издали показал, но помощник коменданта даже головы не поднял.
— А где фотокарточка? — спросил он, поднимая мутные глаза на Витьку.
— Какая фотокарточка? — растерялся тот.
— Вот тут на документе должна быть фотокарточка… А ее нет. Так что, рядовой Грохотов, твои документы не действительны. Ты мог эту книжку найти или спереть.
— Я буду жаловаться, — сказал Витька. Он слышал, как повторял эту фразу дежурному один гражданин в тюбетейке. И его в конце концов отправили на паровозе. Вместе с женщиной и тремя чемоданами. И Витька тоже стал при каждом удобном случае говорить, что будет жаловаться, хотя кому и эачем, он и сам не знал.