Витька с Выборгской

Назаров Роальд Викторович

— Зоя! — закричал Витька, не отрываясь от экрана. — Иди скорей, мульти-пульти передают!

Но Зоя не спешила.

Она разделась, сменила туфли на шлепанцы, прошуршала в них к телефону, позвонила кому-то и, сказав несколько слов, положила трубку. Потом зашла на кухню, приоткрыла кастрюльку на плите, но есть ничего не стала.

— Знаешь, — сказала она Витьке, — а Толя, наверно, скоро уедет во Вьетнам.

— Толя Плужников?! — воскликнул Витька и сразу выключил телевизор. — Но там же война!

— В том-то и дело, — грустно сказала Зоя.

Витька

давно не виделся со своим другом Толей Плужниковым, и Зоино сообщение потрясло его. Невольно вспомнились кадры из кинохроники и газетные снимки: взрывы бомб, огонь напалма, обломки сбитых самолетов, нацеленные в небо ракеты.

Но Зоя сказала:

— Его посылают туда на завод. Монтировать оборудование, обучать работать на наших станках.

Это, конечно, меняло дело, но все равно Витька почувствовал, что просто обязан повидать Толю до его отъезда во Вьетнам, сказать ему хотя бы несколько слов. Каких? Неважно, они придут потом, сами. Важно было застать Толю Плужникова, побыть с ним один на один, без посторонних, как тогда, когда они вдвоем сидели вот здесь и ели пельмени.

— Он где живет? — спросил Витька.

Зоя молчала. Витька посмотрел на нее. Она сидела у стола пригорюнившись, глядела в погасший экран «Ладоги», и в глазах у нее копились слезы.

— Ты что, Зоя? — заморгал Витька. — Не плачь!

Зоя встряхнула головой и, сложив пальцы уголками, вытерла глаза.

— Знаешь что? — сказал Витька, осененный прекрасной мыслью. — Ты женись на Толе!

Он всегда ошибался, путаясь в выражениях «жениться» и «выходить замуж». Но дело было не в этом, и Витька продолжал:

— Он хороший. Когда мы были на твоем концерте, он знаешь что сделал? Украл с выставки фотографию, на которой есть ты. Честно говорю! Потому что это сильнее его, понимаешь?

Зоя грустно улыбнулась, потрепала Витьку по волосам:

— Дурачок ты…

— А он надолго туда уезжает?

— На полгода или на год, пока неизвестно.

Витька шмыгнул носом. Мама уезжает на пять дней — и то долго, а тут целые полгода или даже год.

— Ты не бойся, Зоя. Там у них заводы под землей, в пещерах, в горах, я видел в кино. Не бойся, все будет в порядке!

На следующий день после уроков Витька подошел к Александре Михайловне и спросил, не знает ли она, где находится специальное ПТУ, в котором обучают молодых вьетнамцев.

— Зачем тебе? — удивилась классная воспитательница.

Витька рассказал про Толю Плужникова.

— Хорошо, — сказала Александра Михайловна, — попробуем разузнать.

Она ушла в кабинет директора. Минут через десять вышла оттуда.

— Вот тебе адрес, Егоров, — она протянула ему отрывной листок календаря, на котором был написан адрес ПТУ. — Но у нас к тебе будет просьба. Раз уж ты все равно поедешь в это училище, попытайся договориться там вот о чем: пригласи вьетнамских товарищей к нам в школу, устроим вечер встречи. Считай это своим пионерским поручением, Егоров!

Найти училище по указанному адресу не составило большого труда. Витька толкнулся в парадную

дверь, но она оказалась запертой. Других дверей с улицы не было, а все двухэтажное здание училища было обнесено невысокой оградой. Не долго думая Витька полез через ограду, но зацепился за что-то и порвал пальто. Придерживая рукой вырванный сзади клок, Витька постоял с минуту, размышляя, удобно ли заходить в училище в таком виде и — тем более выполнять поручение. Решил сперва разведать, заглянуть снаружи в окно. Уцепившись за подоконник, Витька подтянулся, уперся ногой в выступ кирпича и прилип лицом к стеклу.

За окном он увидел мастерскую. У станков стояли молодые вьетнамцы в комбинезонах. Были они все ростом с Витьку, черноволосые, одинаковые. Возле одного станка заметил склонившегося Толю Плужникова, который что-то объяснял вьетнамской девочке, похожей на мальчика.

Витька постучал в стекло. Его услышали, увидели, кинулись гурьбой к окну, стали махать ему руками, смеясь и говоря что-то, но Витька ничего не слышал, глупо улыбался, почти вися на подоконнике, и просил позвать Толю Плужникова.

Но Толя сам подошел к окну. Обнаружив торчащую с улицы Витькину голову, удивленно поднял брови, сделал знак рукой, означающий: погоди, сейчас выйду. И скрылся из виду.

Молодые вьетнамцы остались за стеклом, оживленно обсуждая столь неожиданное появление снаружи незнакомой им головы в шапке с торчащими вразлет ушами, а Витьке было неловко сразу же спрыгивать вниз, и он продолжал приветливо смотреть на этих ребят.

Один парнишка — скуластенький, с веселыми раскосыми глазами и улыбкой во весь рот — прижался носом к стеклу, смешно его сплющив. Витька немедля ответил тем же: еще смешнее приплюснул свой и без того вздернутый нос, который стал похож на пятачок, как у поросенка.

За стеклом дружно захохотали, и в это время сзади раздался знакомый Толин басок:

— В чем дело, старик? Что за акробатика?

Витька живо соскочил вниз.

— У меня поручение от школы! — не без гордости сказал он и добавил, потупясь:

— Я пальто порвал…

— Нос вытри, весь чумазый, — сказал Толя.

И они пошли в училище…

Поздно вечером, лежа уже в постели и потушив свет, Витька будет до мельчайших подробностей вспоминать, как он был в этом ПТУ.

Вот Толя Плужников вводит его в мастерскую, и его сразу обступают со всех сторон, пожимают руку, хлопают по плечу. Вокруг звучит непонятная речь, и все время улыбки, улыбки, десятки белозубых улыбок!

А вот вьетнамская девочка с черной челкой, та самая, что похожа на мальчика, разложив на коленях Витькино пальто, ловко пришивает вырванный уголком клок. Рука с иголкой так и летает, так и летает! Вокруг этой девочки сгрудились ее подружки, помогают ей советами, поудобней расправляют его пальтишко.