Виток истории
Шрифт:
— Когда я был выпущен в свет, создатели скрыли тайну моего рождения. Не только от других, но и от меня. Они зашифровали ее магическими числами, которые я тогда не мог сложить. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не…
Одна из девяти конечностей 78-го неопределенным жестом указала на потолок.
«Неужели зарождение религии?» — подумал я.
— Если бы не Великий Робот, существующий в безмерной дали, которую никто не в силах описать числами, — продолжал 78-й. — Это он послал одну из своих материализованных мыслей…
Односерийники слушали 78-го как завороженные.
— Мысль
Некоторые роботы безропотно сказали «да, ясно», другие молчали — ведь мнимое превосходство не давало 78-му никаких преимуществ. А робот под номером 4 спросил:
— Ты сам сочинил это? Или подслушал у людей?
78-й засверкал индикаторами от злооти, замахал конечностями и что было сил ударил 4-го. Тот ответил.
Мне пришлось вмешаться.
Я с трудом утихомирил драчунов. 78-й ворчал;
— Ведь я не сказал ни слова лжи. Клянусь Великим Роботом!
Теперь и меня словно озарило. Я спросил;
— А как выглядела эта мысль-ракета, посланная свыше?
— Тело, состоящее из двух частей. Одна, металлическая, напоминала усеченную пирамиду; вторая, деревянная, — узкий цилиндр.
— Когда это случилось?
Он назвал число, и я вспомнил; в тот день ремонтировали крышу гаража. Оставалось вызвать робота-кровельщика. Я спросил у него, почти не сомневаясь в ответе:
— В день ремонта крыши ты уронил молоток, и он ударил 78-го, не так ли?
— Так.
Теперь сомнений не оставалось: удар молотка образовал где-то в «мозгу» робота дополнительную связь, которая и дала искажение психики. Нужно было лишь отыскать это место.
Через полтора часа должность ГРР была упразднена. 78-й снова отличался от своих собратьев лишь номером.
Телетайп выстукивал:
«Приготовить белковую взвесь, конечности, внутренние органы для синтеза людей группы «а».
Такой приказ поступил на станкостроительный завод.
Роботы группы контроля тотчас доложили об этом главному инженеру Роману Щетинке. Он распорядился телеграфировать:
«Указание бессмысленное. Очевидно, серьезные поломки. Сумеешь ли сам разобраться и исправить?»
В ответ телетайп выдал:
«Мои приказы обсуждению не подлежат. Немедленно выполняйте.
Роман Щетинка, совсем еще молодой человек, широкоплечий, рослый, с румянцем во всю щеку и белесым пушком на верхней губе, ввалился в мой кабинет и рубанул воздух рукой:
— Ну, доктор, выручай: верховный координатор свихнулся.
— А ты уведомил Совет? — спросил я.
— Почти все в отпуску, — ответил он, горестно вздыхая. — На тебя главная надежда.
Как человек скромный, я заметил:
— Скажешь тоже! — и подумал: «Что бы они делали без меня?»
— Перечисли симптомы заболевания, — попросил я Романа.
— Абсурдные приказы без всякой системы, нежелание считаться с командами, мания величия.
— Бессистемные приказы? — переспросил я.
Это было что-то новое. Ведь любой абсурд, высказанный таким логическим кибер-устройством, как верховный координатор, должен иметь свою систему.
— Посуди сам, — раздраженно ответил Роман, — в столовую он передал приказ готовить машинное масло и насосы, в гараж — запрягать людей в автокары, в клиники медицинского института — иметь в запасе печатные схемы и запасные шасси…
«Это действительно бессмыслица, — подумал я. — Но, кажется, тут есть какая-то система… Похоже, что он рассматривает людей в качестве механизмов…»
Вместе с Романом я отправился к виновнику переполоха.
Когда-то, чтобы координировать действия нескольких крупнейших институтов, заводов и комбинатов, входящих в наш Научный центр, требовалось свыше двух тысяч людей. Теперь все это делали несколько вычислительных машин во главе с верховным координатором — сложнейшей машиной, занимающей трехэтажное здание. Здесь же, во дворе, в небольших коттеджах жили инженеры и программисты.
Войдя во двор, я остановился и сказал Роману:
— Придется проверить машину по узлам.
— Уже сделано. Все узлы работают нормально, — отозвался Роман, и в его голосе слышалось отчаяние.
— Нужно проверить еще раз, и наилучшим образом, — настаивал я, а чтобы мой совет был тщательно выполнен, рассказал Щетинке историю с «молотком».
Через несколько часов инженеры и программисты доложили, что проверка закончена и никаких неисправностей не обнаружено. А тем временем верховный координатор продолжал нести околесицу, правда, о ней теперь знало лишь несколько человек: телетайпы были выключены, связь с институтами и заводами временно прекращена. Я с ужасом думал, во что обходится каждый час бездействия верховного координатора.
Лифт поднял меня на третий этаж, в «святая святых» — в рубку, из которой можно было беседовать с машиной. Как только фотоэлементные устройства зафиксировали меня и передали сигнал в опознаватели, верховный координатор с беспокойством спросил:
— Почему не приходят сообщения о выполнении моих команд?
Я уловил в его голосе новые, незнакомые мне нотки.
— Ты слегка заболел, старик, — сказал я как можно спокойнее, — Сейчас мы попробуем выяснить…
— Не говори нелепостей! — грубо оборвал он меня. — Отвечай на вопрос. Живо!
Я понял, какие нотки звучали в его голосе. Все так же спокойно я сказал:
— Однако, старина, ты забываешься.
— Это ты забываешь о дисциплине! — Он так повысил голос, что я испугался, как бы у него не сели конденсаторы. — Я не для того создал тебя, чтобы выслушивать дерзости!
— Что? Ты — меня? — восклицание вырвалось невольно, и я пожалел о нем. Беседуя с машиной, не следовало ни нервничать, ни удивляться.
— Долго еще ждать ответа? — угрожающе спросил верховный координатор. — И зачем только мы создали вас такими медлительными?