Витраж с двойной спиралью ДНК
Шрифт:
– И что потом?
– Посмотрим, - ответил он.
– Не могу ничего обещать.
– Вы совсем как мой отец. Я тоже не могла понять, когда он шутит.
– Что ж, можете считать, что теперь ваша очередь шутить.
Подали французский луковый суп. Бриджвелл съела чуть-чуть и положила ложку.
– "Проект Нью Мексико". Мне представляется, что он не имеет ничего общего со штатом Нью Мексико. Вы не поверите, сколько времени я убила на телефонные звонки. Весь свой отпуск я гоняла "Скарлет" по всему штату.
Чавез долго улыбался и наконец сказал:
–
– Я считаю, что "Проект Нью Мексико" не имеет никакого отношения к ядерной энергии, - возразила она.
– Но мне не раз приходилось слышать намеки о каких-то страшных химерах, созданных в результате работ над ДНК.
– Насколько мне известно, ни один специалист генной инженерии не использует ДНК для создания существ, обладающих жуткими свойствами змей, козлов, львов. Конечно, техника постоянно совершенствуется, но мы все же еще очень далеки от этого.
– Но мне не следует исключать генную инженерию?
– Не следует. Продолжайте в том же духе.
– В Бразилии официальным является португальский язык? Чавез кивнул. Корреспондент "Ю-Би-Си" передает из Ресифе, что уже довольно продолжительное время не поступает никакой информации о бразильском ядерном энергокомплексе в Хике-Хике. Какая-то информация, конечно, есть, но вся она поступает профильтрованной через официальные каналы. Никого ни пускают туда, ни выпускают оттуда.
– Следует полагать, что такая новая и большая станция не может не быть предметом особой заботы с точки зрения национальной безопасности. Смягчение режима - довольно длительный и непростой процесс, прокомментировал Чавез слова своей собеседницы.
– Возможно.
– Она вытащила спелые оливки из только что поданного салата и аккуратно выстроила их на тарелке в линию.
– Моя кузина работает в кинопрокате. Не очень большая шишка, но в курсе, что к чему. Она рассказывала, что Министерство сельского хозяйства Соединенных Штатов купило у "Уорнер бразерс" дублированную на португальский язык копию и отправила ее в Брасилиа. Это - копия того самого фильма, который вас так беспокоит - "Вот они!". Фильм о муравьях, возникших в результате мутации из-за радиоактивности в пустыне штата Нью Мексико. О муравьях, обладающих поистине гигантской яростью.
– Только параноику может прийти в голову такая нелепая цепь силлогизмов, - заметил Чавез.
Ее лицо сделалось серьезным.
– Если потребуется стать параноиком, чтобы разузнать все об этом и подтвердить документами, то считайте, что я и есть именно такой параноик. Возможно, никто не желает сделать решающий рывок. Я его сделаю. Ни у кого нет точных фактов. Я их заполучу.
Чавезу начало казаться, что стол раздвинулся до бесконечности. Он смотрел на собеседницу, и его не покидало ощущение, что расстеленная между ними скатерть превращается в огромную пустыню.
– Ужасное семейство Формицидэ...
– произнес он.
– У вас уже сформировалось какое-то мнение?
– Тут он явственно ощутил, что крошечные лапки касаются его ноги, и что мохнатые усики щекочут растущие на бедре волоски. От неожиданности он так резко отпрянул от стола, что бокал с водой перевернулся и мокрое пятно стало плавно растекаться в направлении его дамы.
– Что случилось?
– спросила Бриджвелл. Он уловил в ее голосе обеспокоенность. Шлепнув по ноге, он остановил движение муравья и перевел дыхание.
– Ничего, - Чавез снова придвинул свое кресло ближе к столу. Официант суетился у его плеча, вытирая воду полотенцем и наполняя бокал.
– Каковы Ваши выводы?
– Его голос окреп.
– Я спрашивал вас о вашем мнении.
– Полагаю, что это может звучать нелепо, - ответила она, - я читала, что аргентинские огненные муравьи уже добрались до Мобайла в Алабаме. И я слишком хорошо знаю о пчелах - о них я уже говорила.
Чавез снова ощутил прикосновение, на этот раз к лодыжке. Он попытался незаметно почесать и ничего не обнаружил. Просто прикосновение. Нежное щекотание, легкое касание хитинового усика, и не больше.
– Поэтому, - продолжила Бриджвелл, - единственный вывод, который я могу сделать, это то, что кто-то в Южной Америке создал каких-то гигантских муравьев-мутантов, и сейчас они распространяются на север. Как огненные муравьи. Как пчелы.
– Извините меня, я на минутку, - сказал Чавез, вставая.
– Господи, да вы весь побелели, - забеспокоилась Бриджвелл.
– Могу ли я чем-то вам помочь?
– Нет.
– Чавез повернулся и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, направился в туалет. Спустив в кабинке брюки, он, как и предполагал, никакого муравья на своей ноге не обнаружил. Он сел на стульчак и стал расчесывать свои худые ноги до покраснения и боли.
– Черт бы побрал все это!
– пробормотал он.
– Хватит!
– Он вынул из футляра таблетку и проглотил ее с водой из-под крана. Осмотрев себя в зеркало, возвратился за стол.
– Все в порядке?
– Он отметил про себя, что Бриджвелл так и не прикоснулась к еде.
Он утвердительно кивнул.
– Я подвержен множеству болячек, которые просто одолевают меня при перемене местности. Извините, что испортил вам завтрак.
– Что вы, я еще больше испортила ваш.
– Нет, это я пригласил вас.
– Он взял вилку и нож и принялся разрезать остывший ростбиф.
– Поскольку я пригласил вас, то уж терпите, пожалуйста.
Ее голос смягчился:
– Я чувствую, что все это как-то связано с вашей женой.
– Чавез прожевал мясо и с удовольствием проглотил его.
– Вы обратили внимание на застекленную дверь?
– Бриджвелл притворилась ничего не понимающей.
– Цветной витраж в библиотеке?..
– Ее лицо оживилось.
– Изображение спирали? Двойная спираль? Она мне понравилась. Цвета просто бесподобные.
– Да, оно изысканно и к тому же является частью моего прошлого.
– Он перевел дыхание.
– Анни подарила его ко дню моего рождения, когда мне исполнился сорок один год. Это была первая годовщина нашей свадьбы. К тому же, это совпало еще и с вручением мне Нобелевской премии. Для меня этот подарок значил даже больше, чем церемония в Стокгольме.
– Он внезапно посмотрел на нее пристально.
– Вы сказали, что выполнили свое "домашнее задание". Что же вам удалось разузнать?