Витязь на распутье
Шрифт:
Дьяк Бохин преимущественно нажимал на разные церемониальные тонкости, пытаясь кое-что уточнить, но я по причине того, что в них ни ухом ни рылом, заявил, что во всех спорных вопросах, касающихся дипломатического этикета, надлежит поступать так, как если бы они с князем представляли государя Федора Иоанновича или Бориса Федоровича.
– А ежели они того, сами блюсти вежество не будут? К примеру, ежели Карл ихний с места не встанет, вопрошая о здравии королевы, али еще что, и как тогда быть? Враз уезжать? – осведомился Дорофей.
– Ни в коем случае! – испугался я. – Ты тогда…
Там у них уклад особый — Нам так сразу не понять, — Ты уж их, браток, попробуй Хоть немного уважать [114] .Словом, примерно что-то в этом духе я ему и наговорил, взяв с него слово, что вести себя он будет предельно вежливо. По крайней мере до тех пор, пока не изложит суть требований и не вручит грамотку об объявлении войны.
Признаться, ближе к вечеру я изрядно подустал от этого надоеды, но настроение было отличное – уж очень хорошо все складывалось, а главное, практически без задержек.
114
Владимир Высоцкий. «Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме».
И плевать, что инструктор из меня получился не как в песне у Высоцкого. Ну да, не дока я во всех этих посольских выкрутасах, так ведь я и не корчу из себя великого знатока, что под конец беседы понял и Бохин, перестав задавать свои заковыристые вопросики и заверив, что все будет в порядке. Дескать, князь может на него положиться целиком и полностью, лишь бы сам после не подвел с обещанным.
Пришлось еще раз подтвердить, что слово свое княжеское я всегда держу. Если он надлежащим образом управится со своей миссией, то за мной не заржавеет и место первого думного дьяка в Посольском приказе при дворе ее величества королевы Ливонии ему гарантировано.
Единственное, в чем несколько заупрямился Бохин, так это в сроках. Уж больно ему не хотелось укладываться в установленные мною.
– Чай, послы от государя, то есть от государыни, – торопливо поправился он, – но все одно – послы, потому надлежит все творить чинно, сообразуясь с достоинством и саном…
Деваться некуда, поэтому пришлось пояснять, что уже на Крещение намечено оказать помощь королеве. А чтобы мне можно было приступить к ее оказанию, я должен быть уверен, что они уехали от короля.
По-моему, он так и не поверил мне – уж очень непривычно, да и несолидно выглядела моя торопливость в столь серьезном деле. Ну и пускай. Через три месяца узнаем, будет ли на сей раз справедлива поговорка, гласящая, что тот, кто спешит, лишь людей смешит.
Надеюсь, что нет, а там как знать.
Немного жаль было расставаться с Хворостининым. Признаться, я возлагал на него большие надежды – все-таки иметь своего человека поблизости от государя, даже если он не искушен ни в политике, ни в интригах, дорогого стоит. Я даже попытался отговорить его, пояснив, что теперь князь если и сможет появиться в ближайшую пару лет в Москве, то лишь в качестве посла королевы, а иначе никак, ведь он переходит к ней на службу. Словом, пусть еще раз как следует все обдумает и взвесит.
Однако Иван остался непреклонен в своем решении, бодро заявив, что он только того и жаждет, дабы уехать отсюда подальше и подольше не возвращаться, ибо московский люд глуп, и если ранее ему хотя бы было с кем потолковать, то ныне…
– Ах вон оно что, – протянул я. – Ну да, ну да…
Как там писал по этому поводу мой любимый Филатов?
…Кругом сплошные идиоты!.. И поболтать-то не с кем перед сном!.. Живу один… Вне жизни и прогресса… Что остается?.. Думать да читать!.. [115]115
Леонид Филатов. «Еще раз о голом короле».
Цитировать вслух не стал, а то, чего доброго, примет за чистую монету, и отделался понимающим кивком. Мол, раз так, тогда конечно.
К тому же сейчас ему пока и впрямь оставаться в Москве рискованно. Кто знает – вдруг ему тоже суждено погибнуть от рук цареубийц. Нет уж, пусть едет.
Теперь стрельцы. Предстояло выбрать из десяти полков четыре лучших и сделать это так, чтобы не обидеть их. Да-да, я не оговорился. Кому охота переться среди зимы черт знает куда и черт знает зачем.
Опять-таки исходя из конспирации обо всем будет сообщено только перед самым выступлением, да и то частично. То есть куда – полки будут знать, но вот зачем – тут их ждут ложные данные. Мол, надлежит усилить тамошние гарнизоны, поскольку шведы, недовольные тем, что государь решил в следующем году помочь ливонской королеве Марии Владимировне, могут покуситься на наши крепости. Вот и вся цель.
Объехав всех за пару дней – один ушел на Замоскворечье, а второй на Сретенскую слободу – и вручив головам подарки от царевича, а заодно (куда ж денешься) и попировав с ними, мне вроде бы удалось уяснить себе общую картину. Царевича по-прежнему хорошо помнили, отзываясь о нем только в самом положительном тоне. Отлично! Дмитрия за пристрастие к иноземцам недолюбливали, но в целом авторитет «красного солнышка» оставался на должной высоте – тоже неплохо.
Правда, преданность преданностью, пьянка пьянкой, но мне были важны еще и командирские навыки, так что строевой смотр необходим, притом внезапный, сразу после подъема полка по боевой тревоге. За сколько построятся, как будут выглядеть и прочее. Такую проверку с дозволения Дмитрия, который и сам пожелал принять в ней участие, я им и организовал, причем в щадящем варианте, подняв не ночью, а средь бела дня.
К сожалению, блеска не наблюдалось. Скорее уж напротив. Тройку я бы выставил разве что подчиненным Ратмана Дурова и Постника Огарева, да и то не потому, что они выглядели более-менее прилично, а просто надо же кого-то выделить из общей толпы. Да и с экипировкой у вставших в строй стрельцов не ахти. Чего стоят одни только ржавые дула стволов пищалей. Даже в полках у Дурова и Огарева такое наблюдалось примерно у каждого пятого стрельца, а в остальных еще хуже.
Вслух говорить ничего не стал – только помечал на бумаге особо «выдающиеся» типажи, но мое хмурое лицо красноречиво свидетельствовало о том, что я думаю. Зато Дмитрий не стеснялся в выражениях, постоянно приводя в пример своих иноземных алебардщиков. После того как он заикнулся о них в седьмой или восьмой по счету раз, я не выдержал и вполголоса заметил:
– Если бы ты платил стрельцам такое же жалованье, тогда можно было бы спрашивать с них наравне с твоей дворцовой стражей, а так у тебя выходит не совсем честно, государь.