Витязь специального назначения
Шрифт:
Трактир назывался «Поющая птица». На улице уже смеркалось. Изнутри слышался задорный молодой голос, распевающий какую-то песню. Прислушавшись, друзья разобрали слова.
…И, как ты не берегися от острога и сумы, Избежать их не сумели даже светлые умы. Опыт горем прирастает, лишь страдая и греша, И становится светлее наша русская душа…Друзья удивлённо
В трактире было тепло, пахло жареным мясом и какими-то специями. Столы были заполнены примерно на треть. Акела привычно огляделся, оценивая обстановку. Пьяных за столами практически нет, хотя и видно, что о «сухом законе» тут и слыхом не слыхали. Пару столов занимает компания вроде их самих, несколько явно местных жителей. За стойкой здоровенный бородатый мужик, с таким не забалуешь. Да и охранник у входа не хилый дядька. Не вставая из-за стола, цепко окинул вошедших взглядом и снова уставил рассеянный взгляд в сторону певца.
…Кто в свином хлеву родился, Кто под княжеским плащом, Всё едино породнился Со стрелой и кистенём. Ты прости меня, невеста, Не ругай, старушка-мать, Уж такая, видно, доля, В «зернь» со смертью поиграть…Акела, придвигая к себе миску с чем-то вкусно пахнущим, внимательно посмотрел на поющего. Молодой светловолосый мужик, чуть скуластое лицо, светлые глаза простодушно глядят из-под низких выцветших бровей. Не слишком-то высок, но, как говорится, скроен ладно. Если судить по тому, как он приплясывал слегка, распевая под гусли, силён и вёрток. Слишком силён и слишком вёрток для бродячего певуна. Такая динамика движений бывает у хороших боевиков.
Случается, что и бродячие менестрели бывают хорошими рубаками, но это, скорее, исключение из общего правила, а нормального охранника вот такие вот аномалии и должны настораживать.
— Василич, — тихо сказал он Барсу, который, казалось, поглощён исключительно обгладыванием аппетитной свиной ножки, — обрати внимание на этого акына.
— И смотреть на него нечего, — отозвался Барс, не поднимая глаз от чашки, — разбойник, скорее всего. Здесь бывает редко, хотя и не впервые. «Телок» [12] у дверей, заметь, прямо на него не пялится, но и из поля зрения не выпускает, матёрый дядька.
12
«Телок» — телохранитель (проф. сленг охранников).
— Надо наших предупредить.
— Конечно, но здесь-то нам вряд ли что-нибудь угрожает. Вот когда утром поедем…
— Понял.
Певец же, тем временем, устав, видимо, музицировать, пил брагу за соседним столом, исподволь бросая взгляды на юную Смышлёну, сидевшую рядом с отцом. Та, заметив, разумеется, такое к себе внимание, старательно «не замечая» взгляда музыканта, тренировалась в женском косоглазии. Акела тихонько улыбнулся. Двигайся в любую сторону пространственно-временного континуума, женщине везде женщина.
Засиживаться за столами ни у кого желания не было — все устали, как ездовые собаки. Заняв выделенные наверху две комнаты, — поменьше для Жилы с дочерью и побольше для охраны, все, кроме вахтенного, завалились спать.
Утром купец, наскоро перекусив, в сопровождении Мыся и Околела отправился на «стрелку» с лошадиным барышником. За завтраком Акела обратил внимание, что вчерашнего барда в зале не видать.
— Хозяин, — обратился он к трактирщику, — А где певец давешний, спит, что ли, ещё?
— Он уж на девятой версте, — усмехнулся тот, — волка ноги кормят.
— А я думал, что он здешний, — «простодушно» удивился Барс.
— Да нет, — острый взгляд трактирщика проявил внимание к любопытным, — бывает он тут редко, долго не задерживается, но плохого за ним, вроде, не замечено.
— Спасибо, хозяин, не сердись за любопытство, в дороге, оно, сам знаешь…
— Оно, конечно, — вежливо согласился тот и переключился на других посетителей. В это время объявились отсутствующие. Купец, оглядев своё воинство, махнул рукой, давая команду на выход.
Акеле достался крепкий гнедой жеребец лет примерно пяти. Был, конечно, у него опыт в верховой езде, даже как-то раз помогал объезжать, отделавшись всего лишь смешением пяти поясничных позвонков. Но, в общем, взгромоздился он на своего Росинанта довольно уверенно, опять привыкая смотреть на землю с высоты конской спины.
Что же касается Барса, то его восползание на спину каурой кобылки живо напомнил Акеле одну забавную выдержку из петровских законов.
— Андрюха, слышал, что по этому поводу Пётр Первый в Воинском Уставе писал?
— И что же?
— «Офицерам полков пехотных в расположении кавалерийских частей верхом появляться запрет кладу, ибо своею посадкою гнусной, яко собака на заборе сидя, вызывают смех среди нижних чинов, что чести офицерской не способствует».
— Лапидарно сказано. Где вычитал, в оригинале?
— Вы мне бессовестно льстите. Да нет, конечно. У Бушкова. В «Пиранье», по-моему.
Кавалькада, тем временем, уже выезжала из села. Ей сопутствовал «греческий хор» довольных нежданному развлечению «шариков» и «тузиков».
— Мысь, — окликнул Акела старого воина, — надо в оба глядеть, что-то не понравился мне вчерашний гусляр…
— Похож на подсыла от татей, — пожал плечами наёмник, — так мы всегда в оба глядим, так что какая, в жопу, разница, подсыл он или нет?
— Резонно.
Переправа на двух больших лодках заняла часа два, включая сюда и те полчаса, в течение которых Жила безбожно торговался с перевозчиками. Выгрузившись, они проверили груз и двинулись дальше по узкой лесной дороге.