Вивальди

Боккарди Вирджилио

При виде появившегося в оркестре своего первенца со скрипкой Камилла не сдержалась и громко сказала:

— Мог бы и причесаться по такому случаю.

Действительно, дон Антонио, встав за дирижёрский пульт, выделялся, как обычно, своей взлохмаченной рыжей шевелюрой, возвышаясь над сидящими в ожидании музыкантами. Вот он взмахнул смычком, и раздались первые аккорды. Когда занавес взмыл вверх, зрители ахнули от удивления и дружно захлопали представшему перед ними зрелищу. Ночная сцена в храме со священным алтарём в окружении зажжённых светильников, а в глубине — темнеющий девственный лес. Сбоку в скале прорублена дверь, ведущая в замок королевы Эрсилии. Во второй раз раздались громкие аплодисменты и возгласы удивления, когда рыцарем была срублена золотая ветка дерева и загадочный лес исчез, рухнув вниз, а на его месте засиял радужными красками цветущий сад, раскинувшийся на холмах.

В первом

акте зрители с интересом следили за действиями Роланда, посланного Анджеликой с целью разрушить волшебный замок королевы Эрсилии. Все хлопали и, как было принято, после каждой спетой арии топали ногами. Но во втором акте после первых же сцен в зале послышались лёгкий шум, говор и поскрипывание стульев. Стало ясно, что зрители начали понемногу терять интерес к происходящему на сцене вопреки стараниям щедрого на выдумку либреттиста Браччоли. А третий акт и вовсе прошёл под аккомпанемент чихающей, кашляющей и громко зевающей публики. Казалось, даже оркестр не в состоянии заглушить внезапно вспыхнувшую в зале эпидемию простудных заболеваний. После закрытия занавеса свиста не было и раздались жидкие аплодисменты, поддержанные заранее нанятыми Джован Баттистой гондольерами, которые стояли в партере.

Семейству Вивальди опера с её изящными ариями понравилась, и было непонятно, почему публика встретила её с холодком. Вероятно, виновато либретто с излишне запутанными сюжетными хитросплетениями, которые не могли распутать даже длинные речитативы. Зрители обычно пропускают их мимо ушей. По дороге из театра, когда публика расходилась по домам в сопровождении одетых в униформу codegaс зажжёнными фонарями, можно было услышать суждения о том, что герой Ариосто порядком надоел после положенных на музыку «Неистового Роланда» и «Разгневанного Родомонта», а в третьей опере невмоготу было выдержать его надоевшие выходки. Камилла была искренне огорчена нарочитым позевыванием и холодностью зала, но в тайне лелеяла надежду, что после такого приёма муж и сын в конце концов охладеют к театру.

В который раз перелистывая партитуру, Джован Баттиста не мог понять причину провала. Ведь музыка оперы хороша и оркестр по сравнению с оперой «Оттон в деревне» значительно расширен. Особенно эффектным ему показался ход, когда расположившейся на сцене группе струнных из-за кулис вторили несколько скрипок, создавая эффект эха. Да и в самой партитуре было столько неожиданных находок! Несомненно, что именно запутанный сюжет, изобилующий сценами переодеваний, вконец сбил зрителей с толку и навеял скуку. «Люди идут в театр, чтобы развлечься, а не работать мозгами», — заключил Джован Баттиста свои раздумья.

Необходимо было снять оперу из репертуара. Но певцы были ангажированы на весь сезон, а их гонорары по контракту немалые. Так что же прикажете с ними делать? Не теряя времени, надобно срочно подыскивать замену. На предложение сына вновь включить в репертуар «Неистового Роланда», имевшего успех в прошлом сезоне, отец решительно воспротивился, заявив, что публике обрыдли похождения Роланда. В городе уже появился стишок, высмеивающий этого горе-героя:

Роланд изрядно надоел Своим безумием на сцене. Смешить на цирковой арене — Вот истинный его удел.

Споры ещё долго бы продолжались, но, как всегда, было принято предложение сына, настоявшего на своём. На следующее утро театральные маклеры на Сан-Марко и Риальто громко зазывали венецианцев посетить возобновлённого «Неистового Роланда» Ристори. Вивальди приложил руку к партитуре и добавил несколько оркестровых эпизодов, подправив также некоторые арии. К тому же при необходимости можно самому взяться за скрипку, чтобы своей виртуозной игрой подогреть публику, как это случилось в Виченце на концерте в церкви Санта-Корона. Владение левой рукой было столь совершенно, что пальцы с невероятной ловкостью и быстротой скользили по грифу, переходя от тяжёлого звучания graveк резкому и острому acutoи наоборот. Эти скрипичные экзерсисы вызывали у публики дикий восторг, и о них складывались легенды. Он знал это, на что и рассчитывал после провала своей оперы «Роланд, мнимый безумец».

Эти ожидания, к счастью, оправдались, и народ устремился в Сант’Анджело. Как-то в кафе на Сан-Марко известный меломан из Франкфурта-на-Майне Иоган Фридрих Уффенбах делился с друзьями впечатлениями от увиденного в театре.

— Вивальди в конце оперы выступил как солист под аккомпанемент оркестра, — рассказывал немец. — Исполненное им capriccioвызвало

у меня оторопь, поскольку мне ещё не доводилось слышать ничего подобного. Представляете себе, что пальцы левой руки порой доходят практически до самой подставки, так что смычку уже некуда деться. И такое он проделывает с ошеломляющей быстротой на всех четырёх струнах. Признаюсь, однако, что меня он не тронул, поскольку его движения выглядели неестественными, рассчитанными на эффект, а извлекаемые при этом звуки порой резали ухо.

Этому немцу-меломану нужно было встретиться с Вивальди, чтобы заказать несколько concerto grosso.Название появилось после того, как, сохранив значение солирующих голосов (концертино), состав исполнителей трио-сонаты увеличился с расширением basso continueза счёт привлечения молодых скрипачей-любителей, которые повторяли отдельные музыкальные фразы подобно отраженному эхо, что значительно усиливало и обогащало общее звучание, придавая ему объёмность. Вот именно такие concerto grosso,пользующиеся спросом в Германии, и намеревался Уффенбах получить от композитора. Но на приглашение о встрече ответа так и не последовало, несмотря на то, что настырный немец, чтобы ублажить маэстро, отослал ему несколько бутылок отборного вина, полагая, что Вивальди, как всякий любящий хорошо поесть и выпить священник, по достоинству оценит его подношение.

Несколько повторов оперы Ристори прошли с аншлагом, что помогло антрепризе Сант’Анджело залатать с грехом пополам прореху в бюджете, вызванную провалом оперы «Роланд, мнимый безумец». Однако сезон продолжался и не допускал никаких пауз на передышку. Где же сыскать новую оперу? Тогда Вивальди пришла в голову мысль создать сборную солянку или так называемое «pasticcio» (мешанина) ^[24] , получившее широкое распространение со второй половины XVII века. Это обычное оперное представление с музыкой разных авторов, число которых может доходить до десяти, и часто даже без указания их имён в программе. Взяв в руки старое либретто «Император Нерон» Маттео Нориса, Вивальди подобрал к нему музыку из произведений Гаспарини, Перти, Поллароло и Орландини, включив кое-что из своего. В результате получился некий коллаж арий из различных опер, умело объединённых оркестровыми интермеццо. Однако с большой натяжкой можно было всё это связать с выбранным сюжетом. Но публика легко поддаётся на такую приманку, и ей всегда приятно лишний раз услышать знакомые полюбившиеся мелодии. Для неё главное — музыка, а не сюжетные перипетии. Как писала одна из газет, оркестр и голоса звучали неплохо и «Нерон» был встречен дружными аплодисментами зала. Казалось, вот оно — спасение и скоро поправятся дела антрепризы Вивальди, хотя меломан Уффенбах нашёл зрелище ужасным.

24

Pasticcio— дословно «смесь», «мешанина» — опера, состоящая из арий, дуэтов и иных фрагментов, заимствованных из различных оперных произведений одного композитора. Объединение в одном произведении ряда популярных оперных отрывков делалось в угоду и для привлечения слушателей. (прим. перев.).

— Даже костюмы певцов, — разглагольствовал он на одном из светских раутов, — это опять же «pasticcio», в котором намешано всего понемногу и не всегда кстати. Император Нерон выступал в облачении французского покроя, а остальные персонажи щеголяли в испанских и персидских нарядах. Под занавес на авансцену вышел маэстро со своей скрипкой и, как всегда, выступил с присущим ему блеском, сорвав аплодисменты зала.

Однако уже на третьем представлении было немало пустующих мест и сборы так и не покрыли расходов. Одним только композиторам (не считая плату за речитативы) пришлось выложить 180 дукатов. Оказавшись в безвыходном положении, Вивальди решил обратиться за помощью к маркизу Луиджи Бентивольо, с которым познакомился на концертах в Пьет а , бывал в его венецианском дворце и оказал ему услугу, давая уроки музыки и композиции его единственному сыну Гвидо, в котором отец души не чаял. Но маркиз недавно по непонятной причине покинул Венецию и обосновался в Ферраре, где, как говорили, занялся делами управления городом и прежде всего различными начинаниями, связанными с искусством. Вивальди был уверен, что маркиз не откажет ему, даст денег в долг, и написал письмо. Он просил Бентивольо вручить испрошенную сумму подателю письма, которым согласился стать младший брат Франческо.