Вивальди
Шрифт:
Ровно в девять ризничий Феличе и трое подручных звонарей ударили в колокола. Приходский священник приказал им, чтобы перезвон был весёлым, как на Пасху. Перед домом Вивальди выстроилась небольшая группа родных, знакомых, среди них дон Лоренцо с двумя служками, органист Джованни, настоятели соседних приходов и многие участники вчерашнего праздничного застолья. Не было зеленщицы Кате, которая хватила лишку и которой ночью стало худо.
Как только на пороге появился в сопровождении родителей смущенный дон Антонио, кто-то вручил ему большой деревянный крест и вся процессия с хоругвями над головами двинулась в сторону церкви Сан-Джованни ин Олео. Крест был тяжёлый, и узкоплечий рыжий священник с трудом удерживал его в руках, отмеряя шаги к храму, где ему надлежало отслужить свою первую в жизни мессу. Неизменная толпа зевак, сбежавшихся с соседних улиц, весело приветствовала молодого прелата, согнувшегося
Небольшая церковь была полна народу. В первом ряду восседали преисполненная гордости за сына Камилла с мужем, дядя Агостино со взрослыми сыновьями, их жёнами и детьми, Антонио Казара и другие родственники. Справа от алтаря расположился хор певчих из собора Сан-Марко, приглашённый Джован Баттистой по случаю такого события. После каждения из ризницы вышел немного смущённый таким наплывом народа дон Антонио, облачённый в новую златотканую ризу, пошитую мастерицами-золотошвеями здешнего прихода. Хор запел торжественные псалмы Габриэли и Легренци. Служба длилась дольше обычного, и когда под конец дон Антонио произнёс слабеющим от волнения голосом Ite Messa est,если бы не стоявший рядом настоятель, который успел вовремя поддержать его, рыжий священник упал бы у алтаря. Лицо его вдруг побелело, как у мертвеца, и он стал задыхаться, ловя ртом воздух. Первой на помощь бросилась Камилла, заметившая, что сыну худо. Теряющего сознание дона Антонио отвели в ризницу и уложили на скамейку. Джован Баттиста расстегнул сыну ворот и стягивающую грудь тяжёлую ризу, а затем протер ему виски и дал понюхать мелиссовой воды, которую постоянно держал при себе в серебряном пузырьке. Постепенно дыхание стало восстанавливаться, и дон Антонио пришёл в себя, но вернуться на амвон для заключительной проповеди сил у него уже не было.
Хотя пасторское служение Антонио Вивальди началось столь необычно, Камилла была несказанно рада, видя, как исполняется данный ею во время первых родов обет. Доволен был и Джован Баттиста, ибо после получения старшим сыном вожделенной должности приходского священника дела пошли на поправку, что было немаловажно для его многочисленного семейства. Спустя пару месяцев после первой своей мессы, давшейся ему с таким трудом, Антонио Вивальди получил особое поручение от графини Лукреции Тревизан, представительницы старинного венецианского рода, служить каждодневно заутреню в храме Сан-Джованни ин Олео, воздвигнутом в X веке предками её знатного семейства. Компенсация за такую услугу была оценена в 80 дукатов.
От друзей Джован Баттиста узнал, что управляющие сиротским приютом Пьет а решили пригласить преподавателей скрипки, виолончели и гобоя, чтобы улучшить звучание приютского оркестра и хора. По сравнению с другими богоугодными заведениями Венеции занятиям музыкой в Пьет а придавалось первостепенное значение, и с годами его оркестр добился такого мастерства, что сам приют стали называть консерваторией, как в Неаполе.
Воспитанницы Пьет а умело играли на многих музыкальных инструментах, включая сальтерио [11] и даже волынку. Они смело брались за любой инструмент, и лишь труба оставалась для них под запретом, поскольку тогда считалось, что труба, как и ударные, подходит для военного оркестра и её звучание неприемлемо в богоугодном заведении. Да и не женское это дело — играть на трубе. Девушек обучали игре на щипковых и смычковых струнных инструментах.
11
Щипковый инструмент в виде треугольника с натянутыми струнами, подобие цитры. (прим. перев.).
Преподавание пения, сольфеджио и игры на музыкальных инструментах в Пьет а было поставлено таким образом, что воспитанницы старших классов обязаны были заниматься по всем предметам с младшими девочками. Приглашённые со стороны мужчины-учителя, кроме обучения, следили также за состоянием и исправностью музыкальных инструментов.
Джован Баттиста посоветовал сыну наведаться в приют Пьет а , где появилась вакансия, и предложить свои услуги. Среди преподавателей приюта выделялся композитор Франческо Гаспарини, прошедший когда-то школу вместе с Корелли в Риме.
— Папа, но я же там никого не знаю, — возразил Антонио.
— Не беда. Меня знают Гаспарини и один из управляющих, некто Нанни,
Отец оказался прав. Когда Антонио представился маэстро Гаспарини и одному из управляющих приюта, оба уже были наслышаны о его музыкальной одарённости и виртуозной игре на скрипке от настоятеля церкви Сан-Джованни ин Олео и музыкантов капеллы Сан-Марко. Оставалось лишь, чтобы руководство приняло окончательное решение.
Спустя пять месяцев после рукоположения Антонио в священники, 1 сентября 1703 года, совет управляющих приюта Пьет а назначил его «маэстро по классу скрипки» с годовым жалованьем в 60 дукатов.
Ради защиты целомудрия подопечных puteпредпочтение, как правило, отдавалось преподавателям в сутанах, таким образом дон Антонио, несмотря на молодой возраст, считался надёжной гарантией поддержания среди воспитанниц чистоты нравов.
Джован Баттиста правильно рассудил, убедив сына согласиться на преподавание в приюте Пьет а , называемом ныне консерваторией, вместо того чтобы давать уроки музыки в домах богатых патрициев. Там обычно к учителю музыки относились как к мальчику на побегушках, которому вменялось в обязанность помимо музыкальных занятий чуть ли не открывать двери гостям и даже прислуживать за столом. Для молодого музыканта Антонио работа в консерватории Пьет а была высокопрестижной и открывала перед ним возможность совершенствования мастерства. Джован Баттиста, как человек практичный и умудрённый опытом, советовал сыну действовать на первых порах осторожно, дипломатично и не спеша. Безусловно, Антонио внял наставлениям родителя, и уже вскоре, помимо уроков скрипки, руководство поручило ему, дабы не брать нового преподавателя со стороны, вести обучение воспитанниц игре на viola d'amore [12] , добавив к его годовому жалованью ещё 40 дукатов, что было с радостью воспринято домашними. Этот инструмент получил широкое распространение в Англии, но для Венеции был новинкой. Кроме того, из-за частого недомогания и отсутствия престарелого маэстро Гаспарини молодому преподавателю дону Антонио иногда приходилось подменять его в качестве «дирижёра оркестра». Это доставляло ему большое удовлетворение, поскольку он мог самостоятельно подбирать репертуар для оркестра и предлагать для исполнения собственные сочинения.
12
Смычковый инструмент с плоским дном, покатыми плечами и широким грифом с ладами; пять — семь струн настраивались по квартам с терцией посредине. При игре viola d’amoreзанимала вертикальную позицию. (прим. перев.).
Поначалу воспитанницы недоумевали: как же им вести себя с доном Антонио и нужно ли преклонять перед ним колени и целовать ему перстень на руке? Но вскоре поняли, что новый преподаватель был добрым, отзывчивым человеком и священнослужителя выдавала в нём лишь сутана.
Особенно была горда Камилла, что теперь её сын преподает в богоугодном заведении Пьет а . Она не переставала пересказывать подругам, как среди множества претендентов предпочтение было отдано её Антонио и что теперь он может заявить о себе в полный голос. Действительно, в церкви приюта Пьет а каждое воскресенье давались благотворительные концерты, которые посещали местная аристократия и гости города. Высоко ценя сыгранность оркестра и слаженность хора, благодарные зрители нередко делали богатые пожертвования.
Основателем приюта призрения сирот был один францисканский монах, проникшийся состраданием к тысячам голодных детей, брошенных на произвол судьбы. Он ходил по городу и собирал для них милостыню, громко взывая к милосердию и состраданию ( Piet'a). Получив наконец признание своей деятельности от властей, сердобольный монах-подвижник на собранные средства снял несколько помещений в приходе Сан-Франческо делла Винья для сирот, а в 1346 году основал братство Пьет а и приобрёл ряд домов близ площади Брагора. Так возник обретший с годами широкую известность Божий дом Пьет а . К 1700 году в нём насчитывалось девятьсот сирот, а ещё около четырёх тысяч младенцев-подкидышей были пристроены к деревенским кормилицам.