Виват, русский единорог
Шрифт:
– Михаил, объясни мне, откуда ты взял единорога?
– А, тебе отец рассказал о моих художествах, – рассмеялся Михаил. – Знаешь, я проходил словесность у Матрёны Петровны по Псалтырю, где увидел изображение единорога и попросил её объяснить. Она много чего рассказала об этом мифическом звере, а потом прочитала мне о единороге в Библии. Я наизусть запомнил: «21 псалом: спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, избавь меня …». И я так увлёкся этими зверями, что сам стал изображать их в разных видах.
– И зачем? – плотнее закутавшись в тулуп, опять удивился Егор.
– Я подумал, что в единороге есть что-то тайное и магическое, – ответил Михаил и задумался, – и он меня почему-то притягивает …
Но вот кибитка въехала в сосновый лес, который тянулся вдоль тракта на многие вёрсты, и на очередном ухабе лошади шарахнулись в сторону, раздался страшный треск, и кибитка завалилась на бок.
Ямщик соскочил с облучка и стал, страшно ругаясь, распрягать и поднимать хрипевших лошадей, а Егор с Михаилом занялись завалившейся кибиткой.
– Бог ты мой, оглобля то сломалась, – запричитал ямщик, увидев поломку.
– Да, а где взять новую? – спросил Михаил.
– Вона в лесу! – ухмыльнулся ямщик. – Только топора у мня нету, где-то затерялся.
– Как же ты, раззява, отправился в дорогу без топора? – возмутился Егор.
– Вот такая незадача, – развёл руками ямщик, – ведь не доехали до Москвы совсем чуток, и на тебе! Мало того, что оглоблю сломали, так я чуть лошадей не загубил.
– Так как же быть? – опять спросил Михаил.
– А может починить? – вдруг услышали они голос из леса.
Путешественники дружно обернулись и увидели бородатого незнакомца, похожего на охотника. Из-за спины у него выглядывало ружьё, а за поясом висел топор.
– Не пужайтесь, люди, не кусаюсь, – рассмеялся незнакомец. – Я вам в раз починю, ежели довезёте меня до Москвы.
Ямщик подумал: «Кому охота тут мёрзнуть, дожидаясь подмоги? А вдруг, не дай Бог, нагрянут разбойники, а у меня только нож».
Он посмотрел на Егора и спросил:
– Что барин, возьмём в попутчики?
– Ежели исправит оглоблю, то возьмём, – обрадовался Егор.
Михаил посмотрел на бородача и улыбнулся:
– Эх, как хочется нарисовать твоё лицо, вот только руки мёрзнут.
А бородач удивился: «Как же этот мальчик похож на мою любимую и ненаглядную Алёнушку. Теперь уж с ней точно свидимся! Мне бы только добраться до окраины, и она в моих объятьях».
Узнав, что бородача зовут Иван, он предложил ему:
– А может, я тебя в Москве нарисую?
– Там видно будет, – ответил бородач, и ушёл в лес.
Вскоре он притащил хорошую лесину, из которой получилась оглобля.
– Ну, что годная? – утирая пот, спросил он.
– Лучше старой, – ухмыльнулся ямщик. – Садись со мной на облучок. Поехали!
При подъезде к Москве кибитку задержал военный разъезд. Капрал Егор Данилов подошёл к офицеру, показал свою подорожную с двумя штемпелями и спросил:
– Что случилось?
– По всем дорогам выставлены армейские разъезды, – доложил обстановку офицер. – Ловим некого Миницкого, который посмел называть себя Алексеем Петровичем, да и в бегах смертный убийца Лихутьев.
– Надо же, – удивился Егор.
– А вам не попадались беглые крестьяне? – спросил офицер, отдавая Егору подорожную.
– Да нет, Бог миловал!
– Езжайте, – разрешил офицер и крикнул ямщику. – Трогай!
Как только кибитка въехала в посад города, попутчик соскочил с облучка и, убегая, крикнул:
– Благодарствую, барин. Век не забуду!
– А как же портрет? – закричал Михаил вдогонку.
– Позже, позже – услышал он. – На площади.
Глава 3. На постой
Январь 1737 года выдался таким морозным, что дух захватывал. Братья Даниловы, съёжившись, ехали в кибитке и с любопытством разглядывали посадские избы, разбросанные вдоль дороги. А на холмах уже показались высокие терема, с дымящими трубами, кое-где высились церкви со сверкающими на солнце куполами, потянулись первые большие избы с заборами вдоль заснеженных улиц. Московский люд спешил куда-то, а кибитка уверенно затряслась по бревенчатым настилам ледяной дороги, вперемешку с конским навозом.
– Кажись, прибываем, – заулыбался Егор.
– Это Москва? – спросил Михаил.
– Да, и наше путешествие завершается, – подтвердил Егор, и братья переглянулись.
– Как же мы найдём хоромы Милославских? – забеспокоился Михаил. – Ведь заборам конца и края не видно!
– Не боись, – рассмеялся Егор, – ямщик знает своё дело.
Михаил уже не слушал брата, он во все глаза рассматривал удивительные хоромы, многолюдную толпу, часто перебегающую заснеженную улицу. Праздные парни с девицами резвились прямо на ледяной мостовой, и вдруг стали махать руками перед мордами лошадей.
– Поберегись! – закричал ямщик и по-доброму выругался. – Вот черти, так и норовят под копыта попасть.
Михаил, расспрашивая брата, восторженно смотрел на высокие заборы, за которыми высились цветастые терема, меж ними мелькали избы, опять заборы. После долгих поисков, недалеко от Каменного моста, перекинутого через Москву-реку, ямщик нашёл хоромы Григория Милославского и, наконец, подкатил к воротам подворья. Егор с братом живо выскочили из кибитки и увидели важного господина, вышедшего из калитки ворот. Егор узнал дворецкого и спросил его: