Виват, русский единорог
Шрифт:
– Это гаубицы, – пояснил Василий. – Грозное орудие противу пехоты.
– А вот там что?
– Там вдали леса для подъема изделий из ямы. Нас сюда пару раз водили и то наспех, – нахмурился Василий и, увидев, как Михаил зарисовывает гаубицу, заметил. – Ты, Михаил, можешь изображать своих единорогов сколько хочешь, но не рисуй гаубицы, ведь это дело секретное!
Глава 5. Таинственный иностранец
В том же 1737 году случился в Москве пожар, как раз на Троицын день. Сгорело много домов и горе накрыло
– Надо же, в тот день жена повара зажгла в чулане свечу перед образами в угодность празднику Троицы, а сама пошла под палаты на кухню. Так свеча отпала от образа и, в миг, зажгла чулан. А далее занялся пламенем двор и случился пожар по всей Москве. Горе то какое, и всё от «денежной» свечи!
– Да уж, ветер быстро разнёс горящие головни, много домов сгинуло, – говорили погорельцы.
Михаил с Василием разбирали брёвна обгорелых изб и помогали, как могли, потерпевшим от случившегося пожара. И вдруг Василий заметил карету, подъехавшую к дому напротив, сохранившемуся от пожара.
– Смотри Михаил, – крикнул Василий. – Помнишь, когда мы втроём шли к артиллерийской школе, то эта карета с красивым гербом стояла у входа в неё. И директор передал свёрток иностранцу в чёрной шляпе с красным пером. Помнишь?
– Не, а, – ответил Михаил.
– Да, именно тот иностранец! – настаивал Василий. – Вон он вышел из дома и садится в карету. Ну да, он в чёрной шляпе с красным пером. Как бы лицо его разглядеть?
– А что в свёртке могло быть? – спросил Михаил. – Слушай Вася, может, проследим за каретой?
– Тогда побежали, – согласился Василий, – а то карета уже тронулась.
– Ничего успеем, – рассмеялся Михаил, – дорога такова, что пешком быстрее дойдёшь!
И действительно, карета так медленно двигалась, что ребята спокойно шли за ней по другой стороне улицы. Но вот карета выехала за город и остановилась на развилке двух дорог. Ребята спрятались за кустами и стали наблюдать.
– Что же произойдёт? – пытался предугадать Василий. – Кого он ждёт?
Из кареты вышел тот самый иностранец. Он скинул свой плащ, снял шляпу с красным пером и подставил своё лицо к солнцу. Теперь братья, наконец, увидели его лицо. Это был не молодой, но ещё крепкий мужчина с длинными чёрными волосами, усами и бородкой клинышком с небольшой проседью. Так он стоял с полчаса, пока к нему не подъехала коляска, из которой вышел очень знакомый человек.
– Ба, да это наш Алабушев! – вырвалось из Василия.
– Что же он тут делает? – полюбопытствовал Михаил.
– Так, он передаёт скрученный свиток, перевязанный розовой лентой, – вскричал, прикрыв рот, Василий.
– Зачем ехать за город, – пожал плечами Михаил, – когда можно где угодно встретиться, правда, же?
– Что-то здесь неладное, – проговорил Василий. – Давай проследим за иностранцем и узнаем, где он живёт. И хорошо бы узнать, кто этот господин с бородкой?
Карета тронулась обратно в Москву. А братья, опасаясь, как бы их Алабушев не заметил, незаметно последовали за каретой, которая к их удивлению вернулась к тому же дому.
– Как же узнать имя этого иностранца и чем он
Он покачал головой и нашёл хорошее решение:
– Мы с тобой Мишка, будем следить за домом после занятий в школе. А теперь домой, небось нас Степановна заждалась!
***
Михаил продолжал учиться в артиллерийской школе. Кроме того, он рисовал всё, что видел перед собой, за что часто был бит учителями в школе, также как и отцом в детстве. И здесь в классах учитель по арифметике Алабушев гневался, видя его рисунки диковинных животных – единорогов на полях решаемых задач. Пока Михаилу это сходило с рук, потому что был успешным учеником, но Алабушев пообещал наказывать его розгами, ежели увидит ещё раз это безобразие. На перемене, как обычно, ученики бесились и играли в «чехарду». Они с остервенение скакали над спинами друг друга и развлекались.
– Ещё бы, как не жить на всём готовом! – кричали они. – Но, что ужасно, так это порка во время экзаменов за невнятные ответы.
– А вообще-то, здорово! – резвились ученики, не обращая внимания ни на кого.
Конечно, дворяне из бедных семей учились охотно, прилежно следили за своей формой, а вот богатые отпрыски дворян, их называли «приватными», одевались в роскошные кафтаны и приходили в школу просто развлечься или подурачиться. Школьную форму они не носили и, ухмыляясь, говорили:
– Фу, какая мерзость! Кто её придумал?
– Им-то хорошо, папенька наймёт репетиторов, и экзамены сданы! – говорили им в спину нищие ученики.
В школе с учителями было совсем плохо. Ну, вот хотя бы взять всегда пьяного Алабушева. О нём говорили разное, в том числе и неприятное. Ученики шептались:
– Вздорный и неприличный человек. Он ранее содержался арестантом за смертоубийство, и хорошо, что об этом в школе мало кто знает… А по высокому поручительству он был отпущен учительствовать в артиллерийскую школу, как знающий арифметику Магницкого и геометрию, и ему даже вернули чин штык-юнкера.
А ещё в школу прибыл капитан Гринков, у которого не было левой руки по локоть, и про него все говорили только хорошее:
– Вот настоящий пушкарь! На его занятиях порядок, не то, что у Алабушева. И учит он правильно, учит офицерской чести и доблести!
Если учитель Гринков поощрял рисование Михаила Данилова, заставляя рисовать схемы сражений, стреляющие пушки и солдат возле них, то Алабушев просто зверел от этого. Такие вот разные учителя!
Глава 6. Показательная порка
Как-то «приватные» ученики артиллерийской школы, а это было в 1739 году, молоденькие щёголи, князья Волконский и Сибирский резвились в толпе школьников.
А в это время приятель Михаила Данилова, радостный Жеребцов, принёс ему из дома рисунок, пожелтевшую старинную гравюру, чтобы тот её срисовал.
Пробегая мимо, к ним подскочили лихие князья, и самый проворный из них Волконский выхватил из рук Жеребцова рисунок, и они с Сибирским помчались к учителю арифметики Прохору Алабушеву. Волконский, махая гравюрой, на ходу кричал: