Вивиана в ночи
Шрифт:
И прежде, чем Эдмунд решил, что можно на это ответить, в залу вошла Вивиана под руку со своим лже-отцом сэром Тауэром.
Эдмунд смутился. Отчасти потому, что так и не определился в своих чувствах относительно бесцеремонно вторгшейся в его дом и круг гостьи, отчасти в силу того, что, несмотря на свое намерение переговорить с сэром Тауэром, так и не продумал речь. Теперь же молодой хозяин принужден был сидеть напротив него, не решаясь поднять взгляда от тарелки, тогда как сам сэр Тауэр вел себя так, будто Ламтон-холл все еще принадлежал ему.
Вивиана также не поддерживала разговора,
– Когда я в следующий раз поеду в Лондон, то соглашусь взять Вас с собой, – с улыбкой внезапно сказал Уолтерс, обращаясь к Вивиане. – Вы же не можете ходить исключительно в чужих платьях.
Девушка кивнула, мало заинтересованная этой темой, и Рэндалл нахмурился.
– Оставь гостью в покое, – прошипел Эдмунд, – имей хоть каплю уважения.
– Что такого в моих словах? – искренне удивился Рэндалл, – я любезен настолько, насколько вовсе могу быть. Я предлагаю красивой девушке подарок, который только подчеркнет ее красоту. Что в этом дурного?
Вивиана подняла взгляд от тарелки и посмотрела сидевшему перед ней Уолтерсу в глаза.
– Я не могу принимать подобные подарки. Это очевидно. Что не менее очевидно – я не могу за них и заплатить.
Рэндалл махнул рукой, и тут Тауэр пророкотал:
– Зато за них могу заплатить я.
Эдмунд вздохнул и пробормотал:
– Нет, это уж форменный nuntius. 5
Однако Уолтерс продолжал веселиться.
– Но Вы, при всем уважении, не хорошенькая девушка. И то, что может мне предложить Вивиана, даже если бы Вы и вознамерились мне дать, я бы не принял ни в дар, ни за деньги.
5
Бардак (лат.)
Вивиана даже не дрогнула, но Эдмунд почти физически ощутил, как вокруг девушки вспыхнула аура гнева, устремившаяся к мистеру Уолтерсу. Тот, похоже, тоже ощутил недовольство собеседницы: отложил вилку и замер, казалось, едва сдерживаясь, чтобы не втянуть голову в плечи.
– Возможно, я не совсем расслышала, что Вы сказали, – холодно осведомилась Вивиана, медленно подняв взгляд на Уолтерса. Глаза ее сузились от затаенного гнева, – или же Вы оговорились?
Уолтерс сглотнул и тяжело выдохнул, будто задерживал дыхание, пока девушка говорила.
И тут Эдмунд резко отодвинулся от стола, так что стул противно проскрипел ножками по паркету, и встал.
– Сожалею, но вынужден вас покинуть, – бросил мужчина и, не объясняя причин, быстрым шагом направился в гостиную.
Эдмунд замер, держась за стену и пытаясь перевести дух.
Вскоре за ним в комнату вошел Ретт Кинг.
– Что стряслось? – спросил он.
– Не могу! – нервно сказал Эдмунд. – Обедать за одним столом с этой женщиной невыносимо. Она слишком… вызывающа.
– На ней платье Вашей сестры, – напомнил Кинг, – и она не нарушила ни единого правила этикета.
Купер обессиленно опустился в кресло.
– Да, это так. Но, согласитесь, она будто из древнего средневековья. Дикая, неподобающе грубая… – молодой человек покачал головой, – если бы не ее образование, я бы подумал, что сэр Тауэр нашел ее в порту!
Ретт рассмеялся, запрокидывая голову назад.
– Да уж. Прелестное воспитание сочетается в ней с грубостью взгляда, это Вы верно подметили. Не порт ее взрастил, вероятно, но лес. Как знать, не сида ли она? Но нам здесь, в лишенном женщин обществе, подошла бы и менее привлекательная и разумная особа. Но эта девушка – воистину неординарна. Скажите, встречали ли Вы когда-нибудь кого-либо подобного?
Эдмунд потер виски.
– Просто настоящая Кримхильд.
???
Эдмунд вышел в сад, когда прислуга уже отправилась на мессу в ближайшую церковь – а в пути им каждое воскресенье приходилось проводить несколько часов (поместье принадлежало определенному приходу, но стояло на отшибе, отделенное от соседей густым, хоть и небольшим по площади леском). По воскресеньям комнаты были гулко-безжизненны и пусты – и это нервировало. Молодой хозяин не нашел в доме никого из гостей (разве что мистер Тауэр, должно быть, продолжал свое тихое затворничество в кабинете, но вряд ли кому бы то ни было стоило надоедать ему раньше обеда): вероятно, Уолтерс и Ретт отправились на охоту или же, взяв лошадей, решили-таки выполнить свой христианский долг. Но Эдмунд не был религиозен, и ясное солнце, теплый ветерок и прочие дары летнего дня привлекали его куда больше службы. К тому же, выйдя на крыльцо, Эдмунд невдалеке завидел Вивиану.
– Мисс Тауэр, постойте! – крикнул он, спеша к ней, – я бы хотел составить Вам компанию, если Вы не возражаете.
Она обернулась, смущенная, и молодой человек тотчас предложил девушке локоть.
– Пристойно ли мне пройтись с Вами в полном одиночестве? – Вивиана покраснела. Эдмунд пожал плечами.
– Вы единственная женщина в Ламтон-холле. Моя сестра вернется не раньше, чем через месяц. Не сидеть же Вам все это время взаперти да бродить в пресном одиночестве.
– Пожалуй, Вы правы, – кивнула девушка, приняв его локоть, – к тому же, здешний воздух куда как лучше лондонского. Это надо ценить.
– Вы помните Лондон?
– Немного. Суетливое, душное место. Мне больше нравятся луга, холмы…
Эдмунд понимающе улыбнулся.
– Отчего Вы не в церкви?
– Я решил прогуляться.
Вивиана негромко рассмеялась, покачала головой с добродушным укором.
– И это единственная причина?
– Ее не достаточно? А отчего и Вы не на мессе?
Девушка отвела взгляд.
– Я не христианка.
Эдмунд не решился спросить, с чего она это взяла и какой же, в таком случае, девушка веры, и предпочел перевести разговор на другую тему.