Византия сражается
Шрифт:
Коля сказал Ипполиту:
– Увидимся там через пару часов.
Дверь хлопнула. Коля вздохнул.
– Красота нынче дешева, Дима. И, как правило, неотделима от дурных манер. Какая радость – встретить ученого человека!
Я был очарован этим облаченным в черное призраком, этаким русским Гамлетом. Я окончательно расслабился. Несомненно, абсент заставил меня раскрыть, почти тотчас же, истинную цель моих поисков.
– Ты наркоман? – удивился Коля. – Ну и ну! Людям начинают открываться лучшие стороны жизни. В конце концов, происходит революция!
– Хочу отметить, – гордо произнес я, – что я не совсем обычный студент политехнического и не очень известен. Мой жизненный опыт – не только опыт аудиторий.
Коля извинился, продемонстрировав хорошие манеры.
– А что ты делал до политехнического?
– Жил в Киеве, – ответил я, – летал на машине собственного изобретения.
– В столь юном возрасте? Где же теперь аэроплан?
– Не аэроплан – это было нечто совершенно новое. О нем писали в газетах.
– Ты прилетел на этом в Питер?
Я рассмеялся:
– Нет, я потерпел крушение. Мне нужно время, чтобы усовершенствовать проект. Но когда это случится – полечу.
– А куда ты отправился после?
– На некоторое время – в Одессу. Я уже получил небольшой практический инженерный опыт, а в Одессе приобщился кокаину и плотским утехам.
Я, должно быть, казался ему немного наивным, но он не подал виду.
Я рассказал Коле, что с тех пор о развлечениях мне пришлось забыть, так как я сосредоточился на занятиях и рассчитывал преуспеть, несмотря ни на что. Сообщил, что ради этого я начал снова использовать стимуляторы и успешно продолжал работать – развил теории, которые удивят настоящих ученых, но не рассчитывал, что они произведут впечатление на скучных, унылых поденщиков, которые сейчас преподают в институте. И надеялся, что Цыпляков поможет мне раздобыть еще немного кокаина.
– Ты Сережин друг?
– Просто знакомый.
– Так что тебя интересует скорее сам «la neige» [76] , а не место, откуда он падает? – Коля добродушно улыбнулся.
– Точно.
– Что ж, нет ничего сложного в том, чтобы раздобыть немного. Особенно во время войны. Бог знает, как они могут обеспечивать всех воинов, поэтов и ученых тем, что им необходимо в эти трудные голодные времена. Тебя не интересует морфий?
– Я никогда не увлекался опиатами. Мир грез – не спасение для меня. Я намерен принести в мир свои грезы.
76
Снег (фр.), в данном случае – «снежок», кокаин.
Его обрадовал такой поворот беседы. Он плеснул мне остатки абсента.
– Надеюсь, что ты не осудишь меня, если я скажу, что иногда принимаю морфий. Когда нужно удалиться от мира, наркотики могут помочь.
Я тогда не вполне понимал то, что хорошо знаю сегодня: кокаин – стимулятор, но морфий – убийца. Я никогда не пользовался успокоительными средствами. Слишком коротка дорога от сонных галлюцинаций до холодных объятий смерти; от рая на земле до подлинного ужаса. Не зря поляки говорят: как от ада ни беги, все равно в него попадешь.
Я допил остатки абсента.
– Должен заметить, что не пользуюсь наркотиками ради удовольствия. Они мне нужны, чтобы поддерживать работу тела и разума.
– И ты не боишься, что сойдешь с ума, работая так много?
– Это возможно, но я способен владеть собой.
– Вдохновение и безумие, мне кажется, весьма схожи. – Коля направился к буфету и вытащил фарфоровое блюдо с белой крышкой, отлитой в виде Пьеро, глядящего на полумесяц. – У меня здесь есть немного. Кажется, недурного качества. Сейчас приходится быть осторожным: морфий очень популярен, так что полно жуликов, которые смешивают кристаллы со всем, что попадает им под руку. Следует проявлять осторожность. Ты не сталкивался с подобным в Одессе, перед войной?
– В Одессе есть пара жуликов, – пошутил я.
– Я слышал.
Он взбодрил меня так же, как когда-то Шура. И даже лучше. Ведь Коля был искушенным литератором, театральным критиком, автором статей в толстых журналах, человеком, наделенным вкусом, чувством собственного достоинства и глубоким пониманием жизни, умеющим разглядеть интеллект и творческий потенциал. Мне пришло в голову, что он считал себя скорее агентом талантов, чем, собственно, талантом. Николай казался одним из тех выдающихся незаменимых людей, которые вдохновляют других добиваться лучших результатов, причем не важно, в какой области.
Его полное имя было князь Николай Федорович Петров, и он находился в родстве с Михишевскими – одной из самых влиятельных аристократических петербургских семей, родовые имения которой находились на Украине. Николай Федорович посещал украинские деревни, но ни разу не бывал в городах и на побережье, однако ему довелось повидать более теплый Крым.
– Нам следует отправиться туда, – заявил он, – нынче летом. Если война закончится.
Эта фантазия привела меня в восторг. Я спросил, неужели он вообще не останавливался ни в Киеве, ни в Одессе. Коля рассмеялся:
– Эти места всегда казались мне занятными, Дима, но только в воображении. Смуглые, романтические евреи всегда вызывали у меня интерес. Я очень сочувствовал Шейлоку, бедному Фейгину, самому яркому из персонажей Диккенса, благородному Исааку в «Айвенго» [77] . А ты?
Я не читал ни одной из названных книг. Конечно, я видел упоминания о них в «Пирсоне». Англичане были терпимы по отношению к евреям. Одним из наиболее почитаемых английских писателей в те времена был Израэл Зангвилл, и, как нам всем известно, премьер-министром Англии стал еврей [78] .
77
Шейлок – персонаж У. Шекспира («Венецианский купец»); Фейгин (Фед- жин) – персонаж Ч. Диккенса («Приключения Оливера Твиста»); Исаак – персонаж В. Скотта («Айвенго»). Первые двое отнюдь не положительные герои.
78
Израэль Зангвилл (1864–1926) – английский писатель и деятель еврейского движения; Бенджамин Дизраэли (1804–1881) стал премьер-министром Великобритании в 1868 году.
Коля продолжал хвалить английского поэта Шелли, герой которого, Агасфер из «Эллады», вдохновил его; по его словам, особенно сильное впечатление произвел один монолог, который он часто цитировал:
Какое дело мысли до того, Что – время, обстоятельства или место? Грядущее ты хочешь увидать? Спроси, и получи! Стучи, откроют – Взгляни, и вот! грядущий век на прошлом, Как в зеркале, свою являет тень [79] .79
Пер. К. Бальмонта.