Византийский манускрипт

Палев Михаил

От Ефросиньи Тавров поехал было к Кудасову, но передумал и позвонил ему на мобильник:

– Привет, Влад! Запиши адрес, жду тебя и Бьянку через час. Дверь будет не заперта. Войдете и тут же закроете дверь на задвижку. Когда окажетесь на месте, сразу отзвонишься мне на мобильник. Все ясно? Тогда до связи.

* * *

Тавров назначил место встречи в квартире, которую один из его приятелей ремонтировал вот уже полгода. Сам хозяин находился в длительной зарубежной командировке и попросил Таврова контролировать ход ремонта. То ли бригаде рабочих выплатили маленький аванс, то ли они нашли более выгодный заказ, но ремонт застопорился, а бригадир на вопросы Таврова твердил,

что все объяснения даст лично хозяину. Тавров плюнул на это дело и иногда использовал квартиру для конспиративных встреч. Помещение было очень удобным для этих целей по двум причинам: во-первых, оно представляло собой две квартиры из соседних подъездов, объединенные в одну в ходе перепланировки. Во-вторых, она располагалась на первом этаже и имела вход в подвал, где все предприимчивые жильцы первого этажа оборудовали погреба. И кроме того, из этого подвала можно было попасть в подвал соседнего дома. Все это делало перманентно ремонтируемую квартиру мечтой подпольщика.

Тавров приехал заранее, вошел в первый подъезд, уселся возле выходившего во двор окна и стал ждать Кайтелер и Кудасова. Те появились минут через двадцать и вошли во второй подъезд. Тавров перебрался в соседнюю квартиру и встретил Бьянку и Влада в коридоре.

– Не обижайтесь на конспирацию, ребята, – проговорил он, – но для этого есть причины. Вы можете подумать, что старый сыщик перегибает палку, но осторожность никогда не бывает излишней.

– О чем вы говорите, Валерий Иванович? – невесело вздохнула Кайтелер. – У меня квартиру вверх дном перевернули, а вы тут за конспирацию извиняетесь! Знала бы, что все окажется так серьезно, – спалила бы этот кусок пергамента вместе с картиной к чертовой бабушке!

– Давайте к делу перейдем, – проворчал Кудасов. – Надо решить, что делать. Что скажете, Валерий Иванович?

– Главное: расшифрованы изображения на складне, – сообщил Тавров. – Граф рассказал мне, что эксперт Прохоров был прав и дал точную привязку к местам, указанным на складне.

– Все ясно, надо ехать в Рим через Стамбул и Монтенегро, – немедленно сделал вывод Кудасов.

– Остынь, турист! – насмешливо откликнулась Кайтелер. – Если я правильно поняла, то в церкви Паммакаристи просто хранилась картина, которую я продала. И что нам в таком случае делать в Стамбуле? Насчет Рима: если дубликат византийского манускрипта спрятан в резиденции Доминиканского Ордена, то как мы туда проникнем? И не кажется ли вам, что сама резиденция оказалась в этом месте не случайно? Складень восемьсот лет был в руках доминиканцев, пока его не присвоил штандартенфюрер СС фон Брена. Надо полагать, монахи были не тупее нас, правильно поняли указание и нашли спрятанный в церкви Святой Сабины дубликат части манускрипта. Не так ли?

– В Стамбуле нам однозначно делать нечего, – согласился Тавров. – С картиной из церкви Паммакаристи тоже все ясно: она, по-видимому, содержит информацию о ритуале открытия Портала. Ключ ко всему – в первой части манускрипта, которая находится в церкви Святой Сабины, но там так просто ничего не обследуешь: резиденция Ордена доминиканцев все-таки. А вот собор Святого Трифона в Которе вполне доступен. Это обычный храм, открытый и для прихожан, и для туристов. Так что начать надо с него. И еще: где шестидесятый артефакт? Бьянка, ты хотела поделиться с нами своими мыслями на этот счет. По-моему, сейчас самое время.

– Да, пора, – подтвердила Кайтелер. – Насчет шестидесятого артефакта, принадлежавшего Змаевичу: он очень дорожил этим талисманом. Не забывайте: как уроженец Пераста он был весьма набожным католиком. Если бы доминиканцы убедили его, что он должен передать артефакт Римской церкви, он бы это сделал. Однако Змаевич держал талисман у себя вплоть до самой своей смерти. Поэтому очевидно, что о талисмане знали только

близкие Змаевичу люди, причем очень узкий круг: иначе бы добрые католики из окружения Змаевича непременно проговорились на исповеди о счастливом талисмане, и это немедленно стало бы известно доминиканцам. Душеприказчик Змаевича, Дудич, попросил уволившегося в отставку из армии уроженца Далмации поручика Дмитра Миловановича доставить талисман родственнику Змаевича. Милованович согласился выполнить волю покойного земляка и отправился в Далмацию. В мемуарах Дудича больше ничего не говорится об этом. Более того, он даже не называет родственника Змаевича по имени. Поэтому доминиканцы, скорее всего, ничего не знают о местонахождении последнего артефакта.

– И как теперь искать потомков этого адмиральского родственника? Вот незадача! – посетовал Кудасов.

– Почему же незадача? – снисходительно улыбнулась Кайтелер. – Очень даже задача, и вполне решаемая. Мемуары Дудича читал Далинский, и он наверняка проинформировал фра Арнольдо о родственниках Змаевича. А родни у Змаевича хватало, так что проследить потомков этих родственников – задача непосильная даже для Ордена доминиканцев. Тем более что им неизвестно: добрался ли вообще Милованович до Далмации и если добрался, то нашел ли он там искомого родственника Змаевича?

– Им неизвестно! – воскликнул с досадой Кудасов. – А кому известно?

– Мне! – торжественно заявила Кайтелер, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

– У тебя астральная связь с духом адмирала Змаевича? – язвительно поинтересовался Кудасов.

– Нет, гораздо лучше, – спокойно ответила Кайтелер. – У меня есть письмо Миловановича, присланное Дудичу из Задара. Письмо шло долго, да и Милованович долго добирался из России до Котора. В общем, к этому времени сам Дудич скончался. А письмо осталось среди прочих бумаг в семейном архиве. Никто, кроме меня, не читал этого письма: оно так и не было вскрыто.

– Так что там писал Милованович в этом письме? – с нетерпением поинтересовался Тавров. – Нашел он этого родственника?

– Судя по всему, нашел, – подтвердила Кайтелер. – Он пишет, что разыскал в городе Котор двоюродного брата Змаевича, Стефана Паповича, и передал означенному Паповичу в соответствии с волей покойного вице-адмирала Матвея Христофоровича Змаевича талисман в виде гнутой серебристой пластины с римской цифрой.

– Отлично! – прокомментировал Кудасов. – Вот только этот Стефан Папович уже лет двести как помер. И что дальше?

– Я написала письмо в муниципалитет города Котора с просьбой найти потомков моего предка, Стефана Паповича. Довольно быстро мне пришел ответ из Котора, где говорилось, что Паповичи – старый уважаемый род городских торговцев Котора. Последний из рода Паповичей покинул Котор в 1948 году. Я не стала отчаиваться и переслала ответ в Министерство внутренних дел Черногории с просьбой отыскать потомков которских Паповичей. Из министерства ответили, что никого из них в живых не осталось. Однако через неделю после столь обескураживающего ответа я вдруг получила письмо от профессора Илии Вулановича. Он писал, что мое письмо ему показал его сын, работавший в министерстве. Вуланович вспомнил некоего Бранко Паповича, уроженца Котора. Вуланович добросовестно изучил детали биографии Паповича, и вот что он написал…

Кайтелер достала из сумочки завернутый в прозрачную пленку конверт, извлекла оттуда лист бумаги и принялась искать нужное место.

– Прошу прощения, мадемуазель, но позвольте полюбопытствовать: на каком языке вы общались с жителями и официальными лицами Монтенегро? – поинтересовался Кудасов.

– На русском, друг мой, на русском, – невозмутимо отозвалась Кайтелер. – В Черногории многие знают русский, а профессор Вуланович неплохо пишет по-русски.

Тавров прищелкнул языком.