Византийское наследство
Шрифт:
— Да, видел, — королю красочные картинки, отпечатанные в типографии, понравились — русский посол подарил большую стопку. Картинки состояли из нескольких изображений с коротким текстом. На одних нарисованы крестьяне, что отдают медные пятаки на войну с османами, то сыплют серебро торговцы, чтобы купили зерно и накормили изнывающих от голода православных греков. То воплощенный фантазией художника граф Шереметев, первым отпустивший крестьян на волю из крепостного права, пожертвовал на войну полмиллиона рублей — так оно и было, сумма оглушительная
— И как тебе картинки зверств, убедительно?!
Короля передернуло — османы на листках изображались исчадиями ада — растерзанные младенцы, разрубленные пополам старики со старухами, и девицы, угоняемые в гаремы. А еще много крови и убитых людей, изрубленных и истерзанных, груды тел.
Жуткое зрелище!
— Так ты решил с русскими повоевать, мой милый?!
Голос женщины прозвучал настолько елейно, что Станислав понял, что сейчас ему дадут самое неприятное и горькое лекарство, которое придется молча проглотить.
И удар последовал, и такой страшный, о котором он и помыслить не мог, озвученный тихими словами:
— Как только ты начнешь войну, во всех украинских и белорусских землях, что вы «кресами всходними» именуете, появятся точно такие же лубки, только вместо турок будет изображена шляхта. И надписи соответствующие — они снова идут нас превращать в рабов и быдло — ведь так вы мило называли «скотом» православных.
Как ты думаешь, они забыли панские расправы?
А царь Иоанн Антонович раздаст миллиону мужиков ружья, а не топоры, и поставит над ними опытных офицеров. Что вы сможете противопоставить такому войску, что пойдет мстить за все сразу, и за вашего Лжедмитрия, и Смуту с захватом Москвы!
Кто останется тогда от ясновельможного панства в живых?! Только те кто сбежит в соседние страны?!
А еще он освободит ваших же мужиков от крепостной неволи, которая здесь страшнее страшного — кого они начнут топорами рубить — русских или собственных помещиков?
Ужасающие вопросы сыпались из Като один за другим, а у короля Станислава, имеющего живое воображение, от нахлынувшего ужаса все волосы встали дыбом…
Глава 18
Варшава
Регентша Голштинии
вдовствующая герцогиня
Софья-Фредерика
после полуночи 17 марта 1768 года
— Тяжелая ноша свалилась на твои плечи, мой милый Стась, — Екатерина Алексеевна погладила короля по волосам как маленького ребенка, тот ответно прижался к ней так, что пришлось поцеловать, демонстрируя ласку и заботу. Станислав Август ей нравился как любовник — пылкостью, неутомимостью, страстностью и привязанностью.
Вот только как король совершенно не подходил по своим качествам — слабохарактерный и не воин, как покойный Григорий или здравствующий Алехан, что наводил сейчас ужас на турок. Но выбирать женщине будущего супруга,
Страна, правда, не самая подходящая, но вполне приемлемая, главное с первых минут принять бразды правления на себя — будущий супруг особа весьма недальновидная, ему свойственно совершать множество ошибок. Но тут она сама его в свое время протолкнула к власти, словно предчувствовала грядущие в жизни перемены.
Чудом спаслась во время «царской свары», хотя убийцы гнались по пятам. Но позже сумела договориться с Иоанном Антоновичем — она признала его верховенство, став конфидентом, он принял ее под свое покровительство, сделав наперсницей в ряде дел.
Вот только в Голштинии оставаться уже не след — юный герцог Пауль-Петер косо взирает на собственную мать, попав под влияние местного дворянства, что относилось к ней с трудно скрываемой неприязнью. Так что перебираться в Йевер к брату совершенно не хотелось, и Фике, после раздела Польши осознала, что теперь судьба представляет ей самый подходящий случай, тем более, что старый любовник продолжает ее любить, очень признательный за королевскую корону.
— Я бы охотно поддержала тебя в сей тяжелый час, но увы — я всего лишь герцогиня, к тому же вдовствующая. Но помогу — вижу, что ты не знаешь многого о положении дел. Моя любовь, ты настоящий король, и я верю, что ты будешь великим монархом! А я несчастная вдова…
— Почему ты вдовствующая герцогиня? Я слышал, что ты развелась со своим мужем, а он вполне здравствует и царствует в Черногории! И сейчас там царь Стефан, под первым именем. Российский император признал за ним царский титул и…
— Ты слышал сие от людей, мой милый. Ни Иоанн Антонович, ни я, никогда не подтверждали, что царь Стефан есть покойный император Петр Федорович. Да и сам черногорец о том иностранным послам не заикался. Все просто домыслили слухи, не понимая, что им веры быть не должно. Как дети, право слово, что на Рождество верят в чудо…
— Так это все же самозванец как я думал?! Нас обманывали!
Станислава Августа подбросило на постели — король сжал ладонями плечи Като, но та в ответ только усмехнулась. И негромко вопросила, поглаживая ладошкой мужчину по груди:
— Разве может быть самозванцем человек, не только ставший венценосным царем, но и официально признанный многими европейскими монархами, первым из которых стал император и самодержец Всероссийский? И зачем обманывать тех, кто сам готов обманываться, принимая сказанные нелепости, глупости и слухи за веру?
Екатерина засмеялась, глядя на изумленное лицо любовника — странная застывшая смесь негодования на собственную тупость. И звенящим голоском, посмеиваясь, добавила:
— О разводе сказал один из митрополитов, но не патриарх же, который прекрасно знает, что я вдова. Да и сам царь Стефан никогда не говорил, что я ему была супругой.