Визитатор

Белова Светлана

— Вот как? Но почему в таком случае камерарий этого не сделал? — нахмурился Матье де Нель.

— Сделал. Верёвка пономарю была выдана на следующий день. Брат-трапезничий это подтверждает, он присутствовал при выдаче.

— Ничего не понимаю, — покачал головой викарий. — Если пономарь сам просил новую верёвку и получил её, тогда, почему не заменил старую?

Аббат Симон развёл руками.

— Похоже, этот вопрос останется без ответа, ибо ответить на него некому: брат Жан поплатился за свою беспечность жизнью, а больше спросить не у кого. Мы можем лишь

предполагать. И наиболее вероятным мне представляется следующее объяснение: пономарь просто забыл или, если хотите, отложил замену верёвки на день-два, надеясь, что старая ещё послужит. Но повторяю, это всего лишь предположение, хотя сути дела оно не меняет, — настоятель откашлялся и бодро закончил: — Так что, вы можете спокойно выздоравливать и возвращаться в Орлеан с полным отчётом о визитации нашего аббатства.

— Куда же девалась новая, выданная пономарю верёвка? — спросил викарий, не обращая внимания на последние слова настоятеля.

Аббат тихо засмеялся и укоризненно покачал головой.

— Понимаю, понимаю — не хотите отказаться от идеи загадочного преступления, но ни я, ни братия не обижаемся. Что же касается новой верёвки, то, думаю, она в кладовой, где ж ей ещё быть.

— Как она туда попала? И где нашли старую? — не унимался Матье де Нель.

Аббат Симон снисходительно посмотрел на викария, как смотрит мать на раскапризничавшееся вдруг дитя.

— В хламе на хозяйственном дворе, — кротко ответил он. — Очевидно, кто-то из братии сразу же после трагической смерти пономаря выбросил её туда, да и забыл.

— Из чего следует, что никто из монахов не признался в этом, равно как и в том, что новую снёс обратно в кладовую, — едко заметил викарий. — Простите, но всё это выглядит не слишком правдоподобно, и вы меня, к сожалению, не убедили. Дознание о смерти пономаря будет продолжено.

— Ну, знаете ли! — закричал настоятель, вскакивая и меняясь в лице. — Ваше старание опорочить добрую славу обители Святого Аполлинария переходит всякие границы!

— Вы ошибаетесь, — в тон ему ответил викарий.

— Не желаю ничего слышать! — аббат круто повернулся и, не прощаясь, выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.

Жакоб скосил глаза к кончику носа и тяжело вздохнул.

— Ох, святой отец, побьют нас камнями монахи Святого Аполлинария. Точно говорю вам, побьют.

— Не унывай, Жакоб, Господь милостив. Всё обойдётся, но дурака из себя делать никому не позволю, — повысил голос викарий. — Разыщи-ка лучше ризничего. Я не успел задать ему пару вопросов. Да поспеши. Возможно, нам действительно придётся покинуть эту гостеприимную обитель в самом скором времени.

Жакоб бросился к двери и с силой распахнул её. За дверью кто-то громко вскрикнул, после чего викарий услышал причитания Жакоба.

— Что там такое?

Из-за гобелена, отделявшего зал от спальни, высунулось виноватое лицо Жакоба.

— Я разбил нос камерарию. Не понимаю, как это могло случиться, не так уж сильно я его стукнул, — принялся он оправдываться. — Да и вообще, откуда мне было знать, что он окажется за дверью!

— Всё в порядке,

я сам виноват, — заверил его камерарий, входя в комнату. По руке, которой он зажимал разбитый нос, струилась алая кровь. — Я как раз собирался постучать, а тут…

— Жакоб, что же ты стоишь! — воскликнул викарий. — Давай быстрее мокрое полотенце. Экая неприятность, — он сокрушённо покачал головой. — Присаживайтесь, брат Жильбер.

Камерарий вытер нос и руки, поданным ему полотенцем, и смущённо улыбнулся.

— Простите, святой отец, мою неловкость.

— Какие могут быть извинения, дорогой брат Жильбер, — ответил викарий, бросая укоризненный взгляд на Жакоба. — Вы уверены, что всё в порядке?

— Да-да. Не беспокойтесь. Я ведь зачем пожаловал…

— Погодите, — прервал его викарий. — Жакоб, ты, пожалуй, можешь идти. Но не спеши, я, кажется, буду какое-то время занят. Так что вы хотели мне сказать? — спросил Матье де Нель, оборачиваясь к камерарию.

Брат Жильбер замялся.

— Видите ли, святой отец, вчера случилось нечто, серьёзно обеспокоившее меня. Услышав, что вам стало лучше, я решил поговорить с вами. Не знаю, правильно ли я поступаю, открываясь сначала вам, а не отцу-настоятелю, но…

— Так-так, говорите, — подбодрил его викарий.

Камерарий молчал с минуту — разговор давался ему нелегко. Наконец, он собрался с духом и выпалил:

— Из монастырской казны пропали деньги.

— Сколько?

— Тридцать золотых.

Матье де Нель сложил поверх покрывала кончики пальцев.

— Когда?

— Этого я не знаю, — камерарий покачал головой. — Но перед началом визитации я проверял казну — всё было в порядке

— Очень интересно. Скажите, вы случайно не связываете эту пропажу со смертью пономаря?

— Нет, — опешил брат Жильбер. — Такое предположение мне кажется нелепым.

— Да, вы правы, — согласился викарий. — У меня, похоже, наваждение — во всём мерещится связь с недавним убийством.

Матье де Нель какое-то время сидел молча, сосредоточенно уставившись на кончики сложенных пальцев.

— А как вор проник в комнату, где хранится монастырская казна, сломал замок?

— В том-то и дело, что замок цел и невредим, — ответил брат Жильбер, теряя свою обычную сдержанность. — Я бы и не заметил пропажу так быстро, если бы эти деньги не хранились отдельно в ларце, который, кстати, тоже исчез. Они были отложены на покупку нашим аббатством винных складов в Орлеане.

Брови викария сошлись на переносице.

— Гм. Ключ есть только у вас?

— Нет, у господина аббата он тоже имеется, а ещё один хранится в ризнице, — признался камерарий.

— Вот как? Любопытно. А это правда, что пономарь просил у вас новую верёвку для колокола, и вы её выдали? — сменил тему Матье де Нель.

— Правда.

— Вам известно, где она теперь?

Брат Жильбер пожал плечами.

— Не имею представления.

— А то, что нашли старую, вы знаете?

— Слышал, — кивнул камерарий и многозначительно добавил: — Отец-настоятель объявил об этом на вчерашнем капитуле.